в изнеможении откинулся на спинку кресла. Посидел неподвижно с закрытыми глазами, потом подозвал адъютанта:
– Что-то я давно не видел Хартмана. Ступайте за ним.
Адъютант вернулся минут через десять, один. На вопросительный взгляд Каплера поспешил доложить:
– Полковник Хартман час назад отбыл в Берлин. Можно попробовать его вернуть. Прикажете это сделать?
Каплер криво усмехнулся, и вяло махнул рукой:
– Чёрт с ним. Лучше организуйте мне связь со штабом СС.
Через час стало известно о высадке русского десанта в сорока километрах от того места, где теперь находилась дивизия. Каплер приказал прекратить преследование польских отрядов, которые, очевидно, пытались увести их в другую сторону, и распорядился созвать старших офицеров. После этого группенфюрер замер в кресле ровно до того момента, когда ему доложили о том, что вызванные офицеры собраны, и что вернулись разведчики, которые были отправлены на поиски 1‑го батальона.
Каплер поднялся с кресла, подставил руки под китель, который держал в руках расторопный адъютант.
– Попросите собравшихся офицеров подождать, и позовите старшего разведгруппы, – распорядился Каплер, застёгивая пуговицы на мундире.
Разведчик доложил, что в указанном квадрате танки не обнаружены, зато обнаружен отряд мотоциклистов, которые при виде разведчиков сразу развернулись и пустились в бегство. Поскольку соответствующего приказа не было, преследовать их не стали. И ещё. Над коляской одного из мотоциклов торчала радиоантенна.
Каплер выслушал сообщение со спокойным лицом, видимо, нечто подобное он и предполагал услышать. Поблагодарив и отпустив разведчика, Каплер направился к ожидавшим его офицерам.
– Соратники и друзья! – так начал свою речь Каплер. – С горечью вынужден сообщить, что нас в очередной раз подставили. Сведения, предоставленные армейской разведкой, оказались крайне неточными. В результате дивизия развёрнута не в том месте; к тому же, кажется, мы потеряли 1‑й танковый батальон. Однако мы живы и не утратили способность сражаться. Слушайте приказ!
54‑я гвардейская мотострелковая бригада стояла в резерве на юго-восточной окраине Белостока. Чуть севернее, и тоже в резерве, стоял танковый полк. Рядовые бойцы обеих частей были, понятное дело, довольны. А вот их старшие командиры основательно друг на друга дулись. Вернее, дулся командир танкового полка, на Галина. На крайнем совещании в штабе армии командарм-пять Прошкин высказался за то, чтобы в предстоящее сражение идти вообще без резерва. Резон в таком лихом решении, надо сказать, имелся. После того, как в тылу германских войск, обороняющих Белосток, высадилась 1‑я гвардейская воздушно-десантная бригада, удачно пополнившаяся семьюдесятью отбитыми у противника танками, положение этих самых войск стало предельно отчаянным, а с ними – и всей восточной группировки немцев. Объяснялось это тем, что сосредоточенные восточнее Белостока войска являлись на тот момент единственной