за стеной
Нас погружая в ветреные грёзы…
В этот раз из аппаратной в зал ничего ветреного не проникало. Крутили хронику. Надпись «Союзно-польская граница, ноябрь 1939 года» сменил общий план пограничной реки с перекинутым через неё мостом. Камера наезжает на польский берег. Крупным планом два флага: лежащий на земле польский прапор и воткнутое рядом знамя с паучьим крестом. Камера перемещается на мост, по которому к противоположному берегу идут двое военных: польский генерал и союзный маршал. Ветер швыряет им под ноги сорванную с деревьев листву. Возле перечёркивающей полотно моста белой черты, которая обозначает линию границы, маршал передаёт генералу бумагу. Крупный план бумаги. Зритель видит разрешение, дающее генералу Холлеру право на ношение личного оружия на территории СССР. Эту часть хроники сопровождает красивая, но почти траурная музыка. Новая надпись на экране: «То же место, июль 1941 года». Печальную музыку сменяет торжественная. Тот же мост, те же генерал и маршал, но идут они уже к польскому берегу. Возле белой черты генерал возвращает маршалу бумагу. Военные обмениваются рукопожатием и воинским приветствием, после чего маршал остаётся у границы, а генерал идёт дальше. Подойдя к флагам, генерал вырывает из земли древко с германским флагом, ломает об колено и швыряет останки в воду. После этого поднимает с земли польский прапор и крепко втыкает древко в землю. По мосту под звуки марша проходят польские части.
Луч проектора гаснет, в зале зажигают свет. Три человека, которые были единственными зрителями показа, приступают к обмену впечатлениями.
– Вот так и создаётся альтернативная история, – замечает Глеб Абрамов.
– А что, что-то не так? – живо интересуется Михаил Жехорский.
– Ну, во-первых, немецкий флаг появился на берегу много позже, а польского так вообще не было. И на мосту мы с Холлером были совершенно одни, я имею в виду, что никто нас тогда не снимал.
– Выходит, эти кадры досняли позже? – Михаил с интересом посмотрел на Глеба, будто увидел в друге то, чего не замечал раньше. – Так ты у нас актёром заделался? Колись!
Глеб досадливо отмахнулся, за него ответил Ежов:
– Васичу сделали предложение, от которого он не смог отказаться.
– А гонорар куда дел? – не унимался Михаил. – Неужто пропил, один, без друзей?
– Да идите вы! – осерчал Глеб. – Я им про Фому, а они мне про Ерёму. Какой, на хрен, гонорар?
– Ладно, не сердись, – примирительным тоном сказал Михаил. – Так что ты там хотел сказать про Фому?
Глеб осуждающе качнул головой, но продолжать перепалку не стал, заговорил о наболевшем:
– Ты хоть и язва, Шеф, но одно подметил верно: актёрство. Было два исторических события: уход Войска Польского за рубеж, и возвращение его обратно. Оба события теперь история. Однако когда понадобилось занести это в скрижали, прислали режиссёра, который осуществил постановку, но при этом назвал содеянное