нет прав, – а потом, будто споткнувшись, – добавила – Вы, наверное, иронизируете?
– Вам очень повезло, что Вы не рядом со мной. Иначе я бы уже снял ремень и хлестал бы Вас по заду. И это не шутка, – прорычал я. – Все! Молитесь дальше! Мы с Глашей тоже молимся о Вас и Валерии, – добавил я примирительным голосом и положил трубку.
Еще через неделю мы очно познакомились с эльфом. Только он уже не был эльфом. Перед нами сидел отличный улыбчивый парень с современной стрижкой и маленьким старым телефоном в руке. Я помолился о нем, и потом Глафира попросила нас выйти. Она долго говорила с Валерием с глазу на глаз. А я говорил с его мамой. И, когда Валерик вышел, она вдохновлено спросила, внимательно заглядывая в глаза сыну:
– Пойдём, я куплю тебе новый телефон?
– Нет! Мама! Я пока с этим похожу, – ответил серьезно Валера – Потом заработаю и куплю себе сам, – и, улыбнувшись, добавил: пойдём, отравимся фастфудом.
Мать засияла счастьем и, подхватив сынка под руку, они вышли за двери нашего офиса. Мы с Глашей переглянулись с улыбкой, и на сердце у нас было хорошо. Но мне подумалось, что наш удел таков, что когда человеку плохо, он ищет нас, стоит в очереди иногда по несколько месяцев, а когда хорошо, даже не вспоминает. Ну что же? Участь наша такова, что к нам идут только в горе и тяготах… Тогда, когда теряют надежду.
НОЧНАЯ ИНТЕРМЕДИЯ. НА ДРЕВНИХ РУИНАХ
Храм был древний, и уже никто не помнил, в чью честь и для поклонения кому его воздвигли. Старые стены рассыпались в прах, и только среди гор битых камней оставался остов алтарной части храма. Он был собран из огромных камней и, хотя время не пощадило и их, они смогли устоять. Ходили слухи, что в древние времена этот храм построили на месте еще более древнего святилища, которое было воздвигнуто нефилимами14 до того, как пришел потоп. Может быть, именно поэтому устояли эти стены. Но сие есть тайна, покрытая прахом времён, и лишь звёзды иорданской пустыни точно знали, кто, когда и для кого построил тот первый храм, на руинах которого смешные и глупые человечки упорно возводили свои святыни и посвящали их своим ничтожным божкам.
Внутри развалин сидел тот, кто строил первый храм и строил он его для себя и в свою честь. Во время потопа он утратил свое могучее, хоть и оплывшее жиром тело, но дух его сохранился, и вот уже почти тринадцать тысяч лет хозяин духом обитал в стенах этого святилища. Он еще помнил, какие песни слагали в его честь. Как превозносили его могущество и страшились его гнева. Его тешили воспоминания о жертвах, приносимых в его честь, реки крови и мерзости, которые творили поклоняющиеся ему человечки. Когда его дух и дух ему подобных вселялся в их разум, они предавались ненасытному разврату, и многие даже погибали прямо тут у алтаря, не выдержав жажды крови, сладострастия и похоти. Как же давно это было! Сегодня в его храм никто не приходил. Не звучали гимны. И не были слышны крики боли тех, кого приносили в жертву. Все было мертво.
Он