тела способами освободиться от яда. Его рвало, но он не замечал и этого.
Вначале он ещё пытался вспоминать всякие философские учения о жизни после смерти, думать о перевоплощении, вспоминать, как умирал Сократ. Но Сократ был Сократом, тогда как он… Он Сократом не был. Затем его отравленный рассудок стал уходить всё дальше и дальше от реальности, пока последняя искра осознания не потухла навсегда.
– Что с тобой, милый?
– Кошмар. Мне приснилось, что меня приговорили к смерти, и приговор привели в исполнение. Смерть… как настоящая.
– Поспи, у тебя ещё есть час.
– Мне уже не заснуть. Слишком сильные впечатления. Давай ты поспишь, а я подежурю.
– Держи, – Женька отдала ему маленький, как игрушечный автомат, зарылась поглубже в тряпки и моментально уснула.
Костик прислонился к стене тоннеля и закурил. Тоннели, тоннели, тоннели… Километры тоннелей просторных и тесных, чистых и грязных, светлых и тёмных, сухих и по колено в воде и нечистотах. Когда он впервые предложил, дежурить по очереди по ночам, хотя какие тут дни и ночи, его подняли на смех, пока однажды утром они не проснулись втроём. Стёпка исчез, пропал без вести. Уйти он не мог, да и незачем ему уходить, тем более без воды, без еды, не попрощавшись, ничего не сказав, ночью… Нет, не мог он уйти. Около часа они искали, ходили туда-сюда по тоннелю, кричали, скорее для себя, для успокоения больной совести, которой понадобилось принять очередную снотворную пилюлю в виде чувства выполненного долга.
Потом, когда сначала ставшие редкими уцелевшие склады кончились совсем, у них кончились еда и вода. В последний раз, ещё в прошлой вечности они смогли разжиться ужасными, местами подпорченными галетами и задохнувшейся тухлой водой. И всё. Хорошо, что вода ещё попадалась. Она кое-где сочилась по стенам тоннеля, и её можно было собирать тряпкой, выжимая потом в рот. Вода была невкусной, иногда отдавала нечистотами, но выбирать не приходилось. Когда надежда найти еду исчезла, Михей первым наелся грибов, растущих на стенах и потолке.
– Лучше я подохну от яда, чем от голода, – решил он, отметая все возражения.
Грибы оказались съедобными, хоть и противными на вкус. Они свисали со стен гроздьями там, где трубы (здесь вдоль стен тянулись коммуникации) подгнили, и из них сочилась зловонная жижа. Часто тоннель был заполнен почти до пояса вонючей кашицей, и им приходилось привязывать себя на ночь к трубам, чтобы не утонуть, и в таком подвешенном состоянии спать в грязи и зловонии. Спасением из этого зловонного ада стал колодец с прогнившими скобами, по которым им пришлось долго карабкаться вверх. Зато наверху их ждало блаженство – просторный сухой коридор, со свежим воздухом, да ещё и светлый. Лампочки реагировали на их появление.
И этот склад. Им повезло, что система защиты износилась в неравной борьбе с крысами и тенями, которых здесь была тьма.
Такое они видели в первый раз. Оружие, обмундирование, провиант. Было ещё нечто, что они решили оставить в покое, потому что здесь всё могло нести смерть.