человечка хочешь наяву увидеть?
– И ты ко мне пристаешь с этими уфологическими бреднями?
– Ну, если считаешь это бреднями – пеняй на себя! – Александр, заходи! (мой здравый смысл, весь съёжившийся где-то в самой дальней извилине, все еще тихо нашёптывал, что Александр – мой глюк, а глюки без сильных снадобий, каковые я принципиально не употреблял, на обыкновенное приглашение зайти отзываются крайне неохотно…)
– Ну и что это за маскарад? (Уф, увидел. Ну ладно, если и протекать крышей, то хоть не в одиночку!).
– Пап, никакой это не маскарад, не грим и не краска. Александр и впрямь с неба свалился, прямиком с Альтаира. Я думаю, дальше он тебе сам все объяснит.
Отец надел очки, чтобы рассмотреть гостя получше – и его на пару секунд прохватил такой же столбняк, как и меня при первой встрече лицом к лицу. После небольшой паузы Александр сказал:
– Федя, мне надо поговорить с твоим отцом наедине.
Я тут же вышел из кабинета на кухню, оставив отца вдвоём с Александром, быстро и как-то механически съел ужин, не получая обычного удовольствия от вкуса пищи, затем направился в свою комнату, прикрыл за собой дверь, уселся на диван, и только тут меня постепенно отпустило дикое напряжение последних минут. А отец и Александр все это время говорили и говорили друг с другом. Сначала я слышал недоверчивый голос отца и спокойный голос Александра. Затем голос отца стал громче и возбужденнее. А потом они долго и тихо что-то обсуждали. Из всего разговора, который мне почему-то был совершенно неинтересен, запомнились лишь отдельные слова: «кризис», «варвары», «одичание», «планета», «спасать». И вот, наконец, дверь приоткрылась, и до меня донесся конец разговора, отец воскликнул – А знаешь, мой зеленоволосый друг с Альтаира! Ведь все может получиться! Обязательно получится!–и, выглянув в открытую дверь, крикнул – Фёдор! Иди сюда! – и тут же устроил мне настоящий «разбор полётов».
Первым делом отец очень наглядно, характеризуя меня и мое поведение нелестными словами на самой тонкой грани приличия, самым невинным из которых было «недоумок», объяснил, как сильно на меня подействовало внушение Александра. Мои поступки и даже мысли были безжалостно анатомированы острой бритвой безупречной логики, всё разложено по полочкам, отец в деталях продемонстрировал мне, как, под воздействием внушения, я оказался совершенно неспособен к критическому анализу событий, и, утратив не только всякий страх, но и естественное в таких обстоятельствах недоверие и даже элементарную разумную осторожность, сразу привел Александра домой. Далее, без малейшего сомнения в дружественности пришельца, я оставил Александра наедине с отцом, при этом в моих насквозь промытых мозгах не смогла зародиться даже тень мысли, что надо попытаться предупредить отца о необыкновенных гипнотических способностях пришельца. Оставшись один, вполне оправившись уже от естественного потрясения, вызванного столь необычной встречей, я так и не смог ощутить даже лёгкой тревоги, хотя бы из любопытства не помчался к отцу, а сиднем сидел у себя в комнате, окончательно загипнотизированный