умиротворения, и оттого был счастлив. А теперь и он, послушник храма, терзаемый тревогой и гнетущими мыслями, получил право на покой, прикоснувшись душой в чертогах Света к кристаллу, являющимся вместилищем для первой частицы светлого столпа Сущего. Прикосновение к граням кристалла позволило разделить искру на две части по воле Творца, и она сразу уняла гнетущую тревогу монаха, что не давала не то чтобы жить, а даже спать. Но Свет этого дара окутал Аса не только умиротворением, но и заставлял отныне своего носителя выполнить страшное предназначение, подаренное Творцом, во что бы то ни стало. И послушник, внимательно всматриваясь в частицу Света в душе Квита, пообещал самому себе, что обязательно сделает то, что обязан. Кому? Творцу, миру, людям – неважно. Важно одно – его уверенность в необходимости выполнить предназначение.
– Вот ты и вручил свой дар, – произнёс Ас, отвлекая ночного гостя от созерцания ночного неба. – Не знаю, благодарить тебя за него, или не стоит.
– Время покажет, но я не прощаюсь. Думаю, мы ещё свидимся, – ответил Квит и взмыл ввысь, скрывшись в темноте ночного неба.
Монах, переставший таковым быть с обретением искры, проводил взглядом ночного гостя, и, повернувшись к храму, направился к наставнику.
Ас вошёл в храм, разулся, и, ступая как можно тише, совершенно уверенно, словно знал заранее, где искать Евсея, направился в огромный зал, в котором находились образы богов. Как и всегда, старик сидел перед деревянным обликом Перуна.
Глядя на спину наставника, Асу показалось, что тот не дышит, успев превратиться в ещё одно изваяние, только не из дерева, а из высохшей от печали человеческой плоти.
Ученик осторожно сел в последний раз рядом с учителем, и, положив руку ему на плечо, тихо произнёс:
– Прости, отец, за все мои проступки, которыми я обидел тебя.
Евсей не выдержал этих слов, и впервые разрыдался, пытаясь сдерживать всхлипы, чтобы, не дай бог, кто-нибудь их услышал, или, того хуже, увидел слёзы старика. Он сжал руку ученика на своём плече, и сквозь безудержный плач произнёс:
– Убьют они тебя, выродки проклятые! А мне останется только оплакивать бездыханное твоё тело! Молю! Пожалей старика! Не уходи!
– Они не выродки, – всё-таки, как обычно, возразил ученик. – Они заблудились во мраке лжи. Их надо вывести к Свету.
– Кому надо?! – вскрикнул старик, смахивая рукавом рубахи слёзы. – Я не знаю, кому надо! Вот кому надо, тот пусть и идёт, выводит этих слепцов!
– Мне надо, отец, – тихим голосом произнёс Ас. – Это моя судьба.
– Судьба! Сидит там у озера, судьбы рисует! Чтоб её через пень-колоду! – гневно бросил старик, глядя в ночную темноту зала.
– Не серчай, – пытался утешить Ас учителя. – Ей видней.
– Видней ей! Придёт Демон, всё равно сметёт всех с лица мира! Чего их выводить-то? А?
– Так если получится вывести из мрака заблудших людей, то и сметать некого будет.
– Всех ото лжи не исцелишь! Такова природа