огнем. Я чувствовал себя неловко, вообразив, что мой приход для них неожиданность и миссис Стрикленд пригласила меня войти только потому, что забыла написать отказ. А уж полковник, не сомневался я, просто разгневан моей бестактностью.
– Не совсем уверен, что вы ожидали меня, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал беспечно.
– Конечно, ожидали. Сейчас Энн принесет чай.
Даже в полутьме нельзя было не заметить, что лицо миссис Стрикленд опухло от слез. Ее кожа, и раньше не отличавшаяся свежестью, была теперь землистого цвета.
– Вы ведь знакомы с моим зятем? Помнится, незадолго до моего отъезда на море вы встречались за обедом.
Мы обменялись рукопожатием. Я настолько оробел, что молчал как истукан, но тут ко мне на помощь пришла миссис Стрикленд. Она поинтересовалась, что я делал этим летом, и с ее помощью я продержался до того, как внесли чай. Полковник спросил виски с содовой.
– Тебе бы тоже не помешало, Эми, – сказал он.
– Нет. Лучше чай.
Это был первый намек на то, что произошла какая-то неприятность. Я делал вид, что ничего не замечаю, и всеми силами старался втянуть миссис Стрикленд в разговор. Полковник по-прежнему молча стоял у камина. Так и не поняв, какого черта миссис Стрикленд вообще позволила мне прийти, я прикидывал, когда прилично откланяться и ретироваться. В комнате впервые не было цветов, убранные на лето безделушки еще не успели расставить по местам, и комната, всегда производившая радостное впечатление, выглядела теперь такой унылой и холодной, что возникало сомнение, не лежит ли за стеной покойник. Я допил чай.
– Хотите сигарету? – спросила миссис Стрикленд.
Она поискала взглядом пачку, но ее поблизости не оказалось.
– Боюсь, ничего не осталось.
Неожиданно она разразилась слезами и выбежала из комнаты.
Я был обескуражен. Думаю, отсутствие сигарет, покупкой которых всегда занимался муж, пробудило в ней воспоминания, и новое чувство, что теперь она лишена маленьких, привычных удобств, вызвало внезапный прилив боли. Прежняя жизнь ушла, осознала она, все кончено. Теперь не до светских условностей.
– Полагаю, мне лучше уйти, – сказал я полковнику, поднимаясь.
– Вам, конечно, известно, что этот негодяй бросил ее, – горячо выкрикнул он.
Я колебался, не зная, что сказать.
– Сами знаете, слухами земля полнится, – ответил я. – Кто-то намекнул, что у них не все в порядке.
– Он сбежал. Удрал в Париж с какой-то особой. Эми осталась совсем без средств.
– Мне очень жаль, – промямлил я, не зная, что сказать.
Полковник залпом выпил виски. Это был высокий, худощавый мужчина лет пятидесяти, с длинными, свисающими усами и седой головой. Голубые, водянистые глаза, невыразительный рот. Еще с прошлой встречи мне запомнилось его глуповатое лицо и тщеславная фраза, что до отставки он десять лет играл в поло три раза в неделю.
– Думаю,