изящество. Перед тремя зеркалами стояли три девушки, окружённые кто четырьмя, кто пятью прислужницами. Вале́рии с красными волосами, напоминающие своей яркостью цвет ранней красной вишни, с левого бока плели три мелкие косички, чтобы заколоть красивой металлической заколкой в виде луны-полумесяца. Жгучей черноволосой И́нгрид наносили на плечи матовое масло, пахнущее легким мятным ароматом. На шее Ингрид всегда висел кулон в виде лука и стрелы. Она считала кулон своим амулетом. Сестры всегда с уважением относились к её выбору. А у самого окна перед зеркалом стояла скромница Салами́на. Весь её образ был нежным тонким и хрупким. Светлые, почти молочные длинные волосы, которые она любила собирать в одну объёмную косу, голубые глаза, светлая кожа. На щиколотке правой ноги Саламина всегда носила тонкий серебряный браслет. Никогда и никто из сестёр не видели её без этого браслета, как и Ингрид без её кулона.
– Ох, Элира, именно сегодня нужно было это делать! – замахнулась обречённо в сторону руками Ингрид, отчётливо показывая взглядом своё недовольство.
– Элли снова выгуливала своих волчат, – спокойно отреагировала Валерия, помогая придерживать свой локон прислужнице.
– Жаль отца. Он уже просто не знает, как реагировать и как на тебя влиять, – с добрым нежным хихиканьем произнесла Саламина, мило прикрывая ладонью глаза от падавшего луча солнца. Ингрид фыркнула и с досадой покачала головой.
– И я вас рада видеть, девочки, – улыбнулась Элира и, подпрыгивая, забежала в комнату с купелью, сбрасывая на ходу пыльную одежду, но дверь при этом осталась открытой.
– Ты пропустила завтрак. Я попросила Кали принести тебе перекусить сюда, – спокойно уведомила Элли Валерия. Она была младше Элли на год, но всегда заботилась о ней, как старшая. Во всём предусмотрительная, зеленоглазая Ва́лери считалась большой почитательницей законов и обладательницей чувства великой ответственности за всё.
– О, спасибо, Дорогая. Но я позавтракала у Хвища, – едким детским задором ответила Элли, погружаясь в тёплую ароматную воду.
Саламина хихикнула. Валери промолчала. Ингрид закатила демонстративно глаза:
– И сдался тебе этот Хвищ? Ты знаешь, сколько свитков с жалобами лежат на столе отца от его имени только за прошедший месяц?
– О, малыш, не волнуйся ты так! – паясничала Элли, прекрасно зная, что Ингрид, которая старше Элли на два года, просто ненавидела, когда её называли «Малыш». – Я любезно пытаюсь направить Хвища на путь исправления. Хочу, чтобы он стал добрее и снисходительнее к окружающим.
Элира всё делала быстро: ходила, бегала, скакала на лошади, принимала решения, приводила задуманное в действие. Вот и сейчас она стояла и быстро натиралась льняным полотном после купания. Несмотря на скорость, Элли всё делала качественно и обдуманно. У нее ничего не было и не случалось просто так. Она всему могла дать объяснение и, казалось, ко всему и любому могла дать оправдание. Никогда не осуждала и не обсуждала, но дать трепку, например,