с бумагами, связанными с разработкой нового продукта, так это скорее для своего собственного спокойствия. Ведь пропади хоть часть моих формул, и пришлось бы всю работу заново начинать, – пояснил Захаров.
– Первое происшествие со вторым вы связали только после презентации? – спросила я.
– Не сразу. Предположение сделала Женечка. Это, говорит, не может быть простым совпадением. Тот, кто напал на тебя ночью, охотился за документами, а не за деньгами. Я поразмыслил на досуге и вынужден был согласиться с ней.
– Ну, хорошо. С этим более-менее понятно. Теперь ответьте на несколько вопросов, – попросила я.
– Я готов. Спрашивайте, – сосредоточенно произнес Захаров.
– Вы интересовались именем того, кто представил на конкурс вашу презентацию?
– Естественно. Только ответа не получил. Председатель жюри сказал, что не вправе раскрывать эту информацию. Автор, мол, пожелал остаться неизвестным, значит, так тому и быть.
– И никакие ваши доводы о том, что человек этот украл вашу идею, в расчет не пошли?
– Тот же председатель на мои заверения о том, что я являюсь истинным автором работы и берусь это доказать, заявил, что доказательства авторства получены в полном объеме, поэтому, если у меня имеются возражения, я могу изложить их в полиции. Там, мол, пусть и разбираются. А у него есть контракт, есть продукт и эксклюзивные права на него со всеми вытекающими из этого последствиями. А больше его ничего не интересует. Вот так-то! – химик тяжело вздохнул.
– Довольно цинично, – произнесла я.
– Ничего удивительного. У них за границей вообще к людям отношение другое.
– Председателем жюри был иностранец? – удивилась я. – Но ведь конкурс объявляло руководство завода.
– Ну да, руководство. Только премиальный фонд учреждал спонсор. Та компания, которая планировала заключить контракт на поставку нового продукта. Поэтому и слово последнее за ними осталось, – пояснил Захаров.
– Скажите, вы помните фамилию председателя жюри? – догадываясь, какой будет ответ, спросила я.
– С фамилиями у меня беда. Попробую вспомнить, – наморщил лоб Захаров. – То ли Доренский, то ли Коваленский. А может быть, Говоренский?
– Ковалевски. Пит Ковалевски, – подсказала я.
– Точно, – обрадовался Захаров. – А вы, выходит, знакомы?
– Выходит, так, – ответила я. – Какова же сумма премии?
Захаров назвал. Я присвистнула. Да, куш немалый. Неудивительно, что на него столько желающих нашлось. Следовательно, и подозреваемых будет немало. Я поймала себя на мысли, что рассматриваю это дело уже с профессиональной точки зрения, хотя согласия на расследование еще не давала. И я, и Захаров задумчиво примолкли. А задуматься было над чем. Мало того, что дело само по себе было безнадежное, так еще и треклятый Коваленко оказался не просто замешан в этом деле, а, можно сказать, являлся чуть ли