было красивым.
Одухотворенным.
Светлые волосы, серые глаза… решительный подбородок с очаровательною ямочкой. Темные брови, которые грозно сходились над переносицей, когда он обращался к классному журналу. А голос… от этого голоса Варвара млела и терялась.
Получала тройки.
Нет, она и по остальным-то предметам не особо выделялась, поскольку, говоря по правде, была совершенно равнодушна, что к наукам гуманитарным, что к естественным. Но на физике ей хотелось выделиться… не получалось.
И когда Андрюша – так она называла учителя про себя – вздыхал, слушая, как Варвара отвечает, запинаясь, заикаясь на каждом слове, ей становилось невыносимо грустно. Тогда начинало казаться, что любви ее суждено быть безответной…
Страдала Варвара год.
До выпускного. А там, что стало причиной, избыток ли алкоголя, ощущение вседозволенности или горесть скорой разлуки, ведь теперь Варвара лишится и той единственной возможности увидеть любимого, которую имеет… как бы то ни было, но она призналась…
Наверное, Андрей был тоже пьян…
Рассвет они встретили вместе. И следующий день провели вдвоем… и как-то вдруг оказалось, что они и вправду созданы друг для друга.
– Мы, что называется, дышали в унисон. – Варвара гладила диван, как кошку. – Одинаковые взгляды, одинаковые вкусы. Мы оба любили ванильное мороженое, но не любили шоколадное, пили холодный чай. А в кофе добавляли лимон… мы читали одни книги… да многое! Просто чем больше мы общались, тем яснее становилось, что все это – не просто так.
Саломея слушала.
И пыталась понять, говорят ли ей правду.
Говорят… но вот говорят ли ей только правду?
– У него была девушка. С нею Андрей расстался… она не хотела его отпускать. Врала, будто беременна… а когда он справку попросил, то в больницу легла. Якобы потеряла ребенка и… и потом еще к ведьме обращалась… это я уже после узнала, когда… думаешь, мне нравится, что мои мужья гибнут? Но в общем, тогда это все… ее звонки… она под дверью караулила… плакала… за руки хватала… говорила, что я должна уйти, что это все приворот… я в такое тогда не верила.
Варвара вновь вздохнула и дернула себя за рыжий хвост.
– Мне даже жаль ее было… но жалость – еще не повод, чтобы от собственного счастья отказаться, правда?
– Наверное.
– Я так подумала, а потом она меня выследила и попыталась кислотой облить. Пришлось писать заявление… я его забрала, когда… мы с отцом Насти говорили. Он пообещал, что увезет дочь, что она больше не будет мне надоедать… и я забрала. Он ее действительно увез, но лучше бы ее посадили. Глядишь, и Андрей жив остался бы. Он очень переживал.
– За кого?
– За меня. – Варвара кривовато усмехнулась. – И за нее тоже. Считал себя виноватым, он ведь действительно думал, будто любит ее. И любил. Пока меня не встретил. Жениться обещал. И получилось, что он повел себя