сирот исчезающий свет
лишь ментальная тяжесть металла
нас уверит что нас уже нет
это знанье недолго продлится
краткий разум в награду зачти
матерь матрица злая таблица
первосмыслов слепые зрачки
Песенка кандагарского деда в сахалинской командировке с припевами
Перевод со старшесержантского
сюда где остров сахалин не долетает баргузин
зато допёрли зейбаржанец и грузин
дома на слом борьба со злом и тектонический разлом
и сам себя под ор подъём зовёшь козлом
дурилы не обижайте курилы
вам вилы когда сибирь от москвы полыхнёт
кавказы плюс гор памирских проказы
заразы и каждый вор и проглот
итог сынок владивосток там радиации исток
в груди лимонника листок и стронций бел
там много всяких фукусим но ими я не укусим
залп град калаш макар максим вот мой удел
японцы переходите в чеченцы
червонцы и всем народам шахидский прикид
россия я твой в погонах мессия
спроси я – ответ один: вечный жид
тряхнуло блядь а наплевать под одеялом благодать
хоть тыщу лет проголодать придется нам
восходит день бежит олень дороже женщины женьшень
хрен на часах торчит как пень и сам ты хам
далёко алеет бомба востока
дум стоко что ты земеля хоть волком завой
всё злее всё горячей и круглее
та гея что греки звали землёй
я тута в месяце таммуз духовной жаждою томлюсь
меня не душит здешний груз иди всё нах
мир мглой томим мне скучно с ним где вечен и невыразим
всех шестикрылых хиросим дымится прах
незваны вот-вот придут океаны
барханы дрожат от бурь закипевших вдали
за нами ещё вернётся цунами
и нас утащит туда откуда пришли
Два сонета
Ещё дрожит пугливый флюгерок —
бездомный дрон над пристальною башней.
Ещё закат, похожий на вчерашний,
не догорел. Всё скрыто между строк.
Жива надежда в сумерках дорог —
она обманчивее и пустяшней,
чем пополудни, и характер наш в ней:
увидеть не начало, но итог.
Ещё предметы сохраняют цвет,
ещё не все ночные кошки серы,
но дню уже суда и веры нет.
Чем этот миг – а чем он, кстати, плох! —
не смена двух заждавшихся эпох,
истосковавшихся по чувству меры?
Свершилось! Перед бездною стоим,
ломает плечи тяжесть ожиданья,
горчит в груди искусство выживанья,
скукожилась душа, как третий рим.
Уходят дети к алтарям чужим
под дудку крысолова мутной ранью,
мир выдохнешь навстречу умиранью —
но каждый вдох опять непостижим.
Затихнем, веру терпкую тая.
Что толку ныть – её мы звали сами! —
нависла