и смотрела перед собой, держа руку внутри прикрытой тетради. Время от времени она дула на прядь, опускавшуюся на глаза, пыхтя при этом, как каша без воды, и подглядывала в записи. Глядя на серьезную, сосредоточенную девушку с длинной косой, завернутой несколько раз от затылка до шеи, Вера подумала, как нелепо выглядят оставленные прямые пряди по вискам, отчего красные кончики ушей казались еще острее на фоне вытянутого лица.
Вера улыбнулась и села рядом поддержать. А потом они оказались в одной комнате общежития, хоть и на разных курсах литфака.
Сначала с Таней было легко, даже радостно. Все пополам, везде вместе. И не скучно! Говорили часами и не могли наговориться. Начитанная, невероятно остроумная, она сыпала смешными замечаниями и цитатами из классиков, с наслаждением колола кого-либо из однокурсников жалом своих сарказмов и, приглашая Верочку посмеяться, заливалась смехом, потому что жертва не могла ответить.
Первое время Вера тоже улыбалась, но в душе это вызывало протест. От сцены оставался неприятный осадок. Заметив это, Татьяна заливалась кокетливым смехом и ободряюще подмигивала Вере, которая не хотела пока замечать эту неприятную странность подруги.
Особенно хорошо было по вечерам, когда они сидели на кровати, не зажигая света, и секретничали, рассказывая о школьной жизни, о семье. Так Вера узнала, что отец Тани отравился. Сам. Специально. Старшая сестра ее учится в медицинском институте на втором курсе, а мать теперь одна в Воронеже. Эта история потрясла Веру до глубины души. Самому уйти из жизни! Даже маленькие дочурки не остановили, не уберегли от такого поступка!
Наверное, в Татьяне что-то осело от неустойчивой психики отца: перепады в настроении пугали однокурсников, и с ней мало кто общался.
Вера после такого откровения, стала еще тщательнее оберегать это ершистое, колючее создание, вопреки тем неудобствам, которое оно доставляло.
А Татьяна смотрела на мир уверенно и твердо, точно зная, что хочет от него. Она надменно фыркала, как кошка, при малейшем намеке на глупость или пошлость; высмеивала желание всех девчонок встретить настоящую любовь. А Вера никак не могла понять, почему желание иметь дом и детей – это мещанство, и как тогда отличить его от семейного счастья. Где та грань, что отделяет мещанство от мечты о хорошей счастливой жизни. Но спорить не хотелось.
А потом была зимняя сессия. Новый год, праздник, а внутреннее напряжение зашкаливает. Надо сдать экзамены на пятерки, чтобы получить повышенную. стипендию. У Татьяны сессия первая. Страх, усталость, раздражение, которые тщательно ею скрывались, неожиданно вырвались наружу.
Однажды после целого дня зубрежки решили вместе приготовить ужин. Вера поставила на стол чашку с картошкой, положила рядом два ножа и вдруг услышала:
– Ты, Верка, куропатка, ну вылитая куропатка! Даже маленькой головкой вертишь так же. Вот, посмотри в зеркало.
Татьяна нервно засмеялась, прыгая, вокруг стола, размахивая руками, и показывая пальцем на встроенный шкаф с зеркалом.
Смех