да только перекуси в дорогу, путь-то неблизкий. С Вьюгой все хорошо, поверь мне.
Бабка Собачиха поставила перед дедом Федотом кружку кваса и тарелку с хлебом. Дед Федот наскоро перекусил, собрался, обернулся в дверях и сказал:
– Спасибо тебе! Давно так сладко не спал.
– Ступай, Федот, – ответила бабка Собачиха. – Все будет хорошо!
Дед Федот торопился, насколько мог. Рассветные солнечные лучи подсвечивали извилистую лесную тропинку. Миновала первая поляна, затем вторая, наконец, сквозь деревья он увидел и третью. Сердце чуть из груди не выпрыгивало, когда дед Федот позвал: «Вьюга! Вьюга отзовись!» Но то ли от того, что дыхание сбилось и звал он не очень громко, то ли еще от чего, лишь тишину услышал в ответ. Из последних сил дед Федот рванул к деревьям и на дальней стороне поляны увидел Вьюгу. Она лежала, привязанная, у того же дерева, где он ее оставил, и грызла большую кость. Дед Федот подскочил к ней и погладил по голове.
– Вьюга, девочка, как ты?
Вьюга подняла глаза на деда Федота, и у него мурашки по спине поползли – взгляд ее изменился, не было в нем больше щенячьего восторга, с которым еще вчера она бежала впереди по лесу, теперь она смотрела на него как равная, абсолютно осмысленно, и вдруг как будто улыбнулась и завиляла хвостом.
Дед Федот посидел немного рядом, чтобы отдышаться, все гладил Вьюгу и приговаривал: «Живая! Живая! Пойдем домой, девочка!» Потом отвязал веревку от ошейника и от дерева, и они направились сквозь лес к деревне.
Дед Федот наблюдал за Вьюгой и понимал, что за эти день и ночь она ощутимо изменилась. Шла теперь с грацией и достоинством, не торопясь, как будто по воздуху над тропинкой скользила. А этот пронзительный взгляд!
Ближе к полудню дошли они до деревни. Радости Кати не было предела. Она не отходила от Вьюги ни на секунду, а та радовалась не меньше, скулила, лаяла, как будто разговаривала с внучкой деда Федота.
И понеслись горячие весенне-летние деревенские будни, когда поспать хотя бы четыре часа – большая роскошь. Поля засеяли, погода благоволила, в меру давала и солнца, и дождей. Мало-помалу завезли птицу и скотину новую, постепенно деревня приходила в себя, восстанавливаясь после тяжелой зимы.
Уже через месяц стало понятно, что Вьюга носит щенков, а ближе к августу она едва передвигалась, все больше отлеживалась в тени возле избы. Слухи по деревне расходятся быстрее первого солнечного луча, поутру все соседи знали про то, как дед Федот Вьюгу в лес водил. Многие уже предлагали разный магарыч за щенков, но дед Федот не торопился.
– Не будем шкуру неубитого медведя делить! – говорил он. – Разродится, там и поговорим.
Чудеса природы все, по-своему, волшебны, одним из таких чудес всегда были июльские грозы. С утра светит солнце, затем набегают тучи, поднимается ветер, льет как из ведра, сверкает и громыхает. Потом дождь заканчивается, ветер стихает, и наступает вечерняя прохлада, пропитанная неповторимым послегрозовым воздухом.
Как раз в такую грозу Катя влетела в избу и закричала:
– Дедушка, дедушка, Вьюге плохо!
Дед