А теперь, побегай ты!. Лана Легкая

не могла провалиться в сон, постель липла к телу. Открыла окно настежь, убрала подушку и раскинула конечности. Голова заработала с новой силой. Из мыслей вырвали блеск мигалок и шум подъезжающей машины.

      Я присела на подоконник, стараясь рассмотреть происходящее. Скорая остановилась около дома Киселевых, врач быстро прошмыгнул во двор, кажется, я его помню, когда-то он сбивал мне высокую температуру.

      Через десять минут мужчина выбежал обратно и позвал водителя, который схватил носилки. На улицу вынесли бабу Любу. Тетя Вера и Дядя Женя суетились, стараясь помочь.

      Скорая включила мигалки и быстро проехала по дороге.

      В душе поселилось волнение: просто так не госпитализируют. Я проследила взглядом за удаляющимися огнями задних фар и поняла, что уснуть точно не удастся. Взяла телефон в руки написать Киселеву, что его бабушка в больнице, только что я ему скажу? Сама ничего толком не знаю. Вернулась в беседку и села за книгу.

      Утром бабушка меня так и застала – полулежа в кресле с книгой на груди. Болела спина и шея, я с трудом поднялась и поплелась в душ.

      – Бабуль, я ночью видела, как твою подругу скорая увезла, – сонно пробормотала я.

      – Да ты что? Схожу, узнаю. А ты что в беседке спала? – отозвалась она.

      – Жара ужасная в комнате, ба.

      Я привела себя в порядок, накормила постояльцев и поплелась на пляж с корзиной. К одиннадцати утра стояло невыносимое пекло, практически все отдыхающие разошлись, и я спешила домой.

      Бабушка с тетей Верой находились в нашей беседке, они молча смахивали слезы.

      – Бабуль? – Я медленно подошла. – Теть Вер? – Вопросительно смотрела.

      Женщина подняла на меня заплаканные глаза.

      – Моя мама умерла, не выдержало сердце, – ответила она. – Сказали, такая жара опасна для пожилых. – Похлопала рядом с собой по скамейке.

      Я присела и не знала, что сказать. В голове кружилась стандартная фраза для подобных случаев:

      – Соболезную, теть Вер.

      – Ничего, Верочка, она хорошо пожила. Семьдесят шесть лет! – храбрилась ба. – И детки у нее хорошие, и внуки…

      – Спасибо, теть Ась, – отозвалась тетя Вера.

      В этот день я больше не ходила на пляж и занималась домом. Бабушка все время проводила у соседей, помогала готовиться к похоронам.

      Вечером, когда уже все разошлись, я с облегчением вытянула ноги, развалившись в кресле. Киселев появился из темноты, прошел и устало сел рядом. Время было ближе к полуночи, а жара не спадала.

      Я первая повернула к мужчине голову.

      – Ты приехал, – слабо улыбнулась ему. – Лёнь, я так тебе сочувствую, очень жаль… Я не знаю, что еще можно сказать в таких случаях.