там – вряд ли кто-то сумеет выбить нечто, чего у нас нет.
Эх… А ведь я привык уже к этому цыпленку, сроднился, можно сказать.
Спустя полчаса явился ранее упомянутый Остен. Сбивчиво отчитался о ряде провальных операций, получил нагоняй от работодателя и убрался восвояси. Билл посидел еще какое-то время в беседке и ушел. Печаль. По сути, до вечера ничего интересного больше выяснить не удалось. Я то проваливался в сон, утомленный бездействием, то думал обо всем на свете. Давненько у меня не выдавалось столько свободного времени. Оно утекало как вода сквозь пальцы, зато мое логово так и оставалось не рассекреченным.
Ночью был великий соблазн пробежаться по округе – размять лапы. Пришлось придушить эту мысль на корню. Не хватало еще попасться на глаза охранникам.
Наутро начала немилосердно мучить жажда. Кто бы знал, сколько сил потребовалось на то, чтобы открыть бутылку с водой! Хотел попросту ее разгрызть или отколоть горлышко. Ага, какое там! Видимо, у виртуальной тары не предусмотрен вариант типа разбить или как-то иначе повредить емкость. Но в итоге я все же справился, и тут же выяснилось, что пить из горлышка я не умею, а лакать из него нереально. В общем, квест еще тот получился. Намучился я по самое не балуй.
Следующие двое суток ничем не отличались от первой ночи, разве что ничего нового и интересного узнать не удалось. Билл регулярно посещал беседку. Я стал свидетелем нескольких деловых переговоров.
И вот уже на горизонте начал заниматься рассвет очередного дня, а меня вновь стало ломать. Обращение обратно в человека доставило немало неприятных ощущений.
Окружающие звуки стали тише, запахи отчасти потеряли яркость, цвета, собственно, тоже. Кое-как я прополз к расщелине между валунов, искренне надеясь, что этот путь не окажется тупиковым. Встречи с охраной теперь не боялся – ну повяжут, само собой, но Биллу я нужен живой и здоровый. Так что ничего страшного не случится.
Выбрался наружу.
Как же приятно было разогнуться в полный рост! Мышцы приятно заныли. Кто не сидел трое суток скрюченный и не испытывал ломок трансформации, тот этого не поймет.
– Эй! Стоять! – раздался окрик, едва я вышел из каменного лабиринта.
Забавно, только сейчас я осознал вдруг, что говорят не по-русски, а я воспринимаю речь как родную. Нет, английский я знаю довольно хорошо – отец когда-то постарался вбить этот язык в мою буйную головушку, но не до такой же степени! Явно игровая лингвистика дает о себе знать. Думается, я сейчас с легкостью нашел бы общий язык и с немцами, и с китайцами, и с греками, и с кем угодно, вне зависимости изучал ли когда-либо тот или иной язык или наречие.
Ну сказано стоять? Стою. Даже руки ладошками вверх в стороны развел, демонстрируя мирные намерения.
– Кто такой? – все так же держа меня на прицеле, поинтересовался охранник, параллельно явно вызывая подкрепление и с подозрением косясь на столь странную для этих мест амуницию, что была на мне.
«Ну, прости, дружок, времени переодеться