свежие почки на кустах (дети, конечно, пробовали их жевать), жуки в спичечной коробке и «секреты», закрытые стекляшкой клады с красивыми фантиками – это была весна.
Они в любую погоду бегали по двору. Там, где сейчас стоянка машин, раньше находился сарай. Дети носились по всему пространству двора между этим сараем и подворотней. Домой их загоняли только вечером.
Игры начинались со считалки:
Эни, бени, рики, таки,
Турба, урба, синтибряки,
Эус, бэус, краснобэус,
Бац!
Эти слова казались волшебным заклинанием, оно было известно только посвященным. То есть им, детям.
Подрастая, они тайком от родителей узнавали мир за пределами двора. Улица выманивала их из подворотни звонками трамваев, шумом автомобилей и гомоном толпы. Иногда они отваживались путешествовать далеко.
Дошли даже до кладбища, рассматривали там памятники с такими древними датами, что захватывало дух. Читали, запинаясь, надписи на надгробиях. Многие слова были стерты временем, вдобавок непонятны из-за старой орфографии с ее «ерами»[4] и «ятями»[5]. Но одна Фраза врезалась в память: «Смерть разлучила, смерть соединить». Этот грустный шепот, увековеченный в камне, тронул сердце…
Вокруг почему-то стояла тишина: не чирикали птицы, не шумела листва, и каждый шаг сопровождался громким треском сухих веток под ногами. На одной могиле дети увидели гранитный гроб на каменных звериных лапах. Его украшали необыкновенные цветы, их тонкие фарфоровые лепестки выглядели как живые. Создавший такую красоту мастер был не только талантливым, но и очень усердным.
На кладбище оказалось много заброшенных склепов с надстройками в виде часовенок. А у настоящей большой часовни с маковкой и тройными высокими окнами толпились люди. Вместе с пожилыми тетеньками стоял мальчишка. Он заметил ровесников и сразу спрятался за спины богомолок.
Дети смеялись, оборачиваясь на него: поклоны бить пришел! Эта кладбищенская грусть, кресты и мудреные молитвы не имели к ним никакого отношения. Они будущие пионеры и в ерунду не верят. Но вдруг им показалось, что кто-то наблюдает за ними из-за кустов. Призрак? Бандит? Нет, то был мраморный ангел с отбитым крылом. Он сидел у полуразрушенного склепа и укоризненно смотрел на них…
– И вы не боялись гулять одни?
– Взрослые все вместе за нами присматривали: и за своими, и за чужими. Люди тогда проще жили, одной большой семьей. Представь, во дворе в разгар какой-нибудь лапты или чижика мы могли постучать в любое окно и попросить воды…
Прошлое никуда не делось. Оно всегда находилось рядом, на расстоянии вытянутой руки. Граница между ним и настоящим была тонкой, как прозрачный занавес. Она начала таять, таять и… действие перенеслось в то далекое лето. Вот он, старый двор, залитый теплом и солнечным светом! На верхушке большого тополя разогретый летний воздух дрожит вместе с листвой, а на земле медленно наползают друг на друга короткие полуденные тени.