я не могу вернуть тебе жизнь, а вот превратить в почтовую химеру – запросто. Хочешь?
– Благодарю, не стоит.
Телайла провел рукой над конвертом и от того отделилась призрачная копия, вместе с которой он и исчез.
Останки письма стремительно истлевали и некромант поспешил им помочь и, заодно, спасти свой стол. Он легко привыкал к вещам и не был готов сменить столешницу, тем более, что и так менял ее около двухсот лет назад. Право слово, что за расточительность?
Алистер посмотрел на шаткую пирамиду папок и бумаг, перевел взгляд на шкаф и передернулся – в стекле отразился темноволосый мужчина в девичьей диадеме.
– Какая гадость,– искренне произнес дерр Ферхара и решительно снял творение моры Дарвийской.
В ту же секунду вернулась боль. Мягко коснулась висков, скользящим движением приласкала макушку и свила себе гнездо в затылке. Некромант судорожно вздохнул, подавил в себе малодушное желание напялить дурацкий артефакт обратно, и решительно вышел из кабинета.
Он хотел бесцельно побродить по закрытой части особняка, проверить, все ли заклятья работают как надо и, когда подруги покинут балкон, провести вечер там. В компании крепленого вина, острого сыра и интересной книги.
Особняк сам подсказал владельцу, что Морской балкон освободился. Минут через двадцать Алистер самому себе не смог бы объяснить, почему он стоит перед дверью в комнату Греты. Сжимая в руках томик по теории межпространственных переходов, некромант убеждал себя уйти. Тем более, что чутье подсказывало – внутри пять живых единиц и все спят.
«Я просто посмотрю. И все». Он открыл дверь, махнул рукой на вскинувшегося дорфа, мол, свои, и вошел. Дикки, узнав некроманта, уронил голову на лапы и закрыл глаза. Больше на него не отреагировал никто.
В комнате пахло вином. Некромант усмехнулся, кажется, утром подружки очень пожалеют, что выпили так много.
Спящая Грета была похожа на какое-то неземное существо – робкая улыбка на розовых губах, облако золотых локонов, в которых заблудились лунные лучи и фарфорово-бледная кожа. В руках спящая красавица сжимала цветок. Тот самый, который создал он.
«Она тебя любит, некромант»,– промурлыкал дорф. – «Не понимаю, почему».
Алистеру стало как-то иррационально обидно – что значит, не понимаю? Он, конечно, чудовище. Но Грета-то то о нем не все знает, вот и любит.
«Слабый самец и дом не защитишь»,– добил некроманта дорф.
– Ты жив, меховушка, только потому что с ней связан,– процедил Алистер.
«А разве не так? Умираешь, не борешься за себя – неужели будешь за самку и котенка бороться? Слабый должен умереть, это закон».
Некромант усмехнулся, уж каким-каким, а слабым он себя никогда не считал. Но и спорить с меховушкой бесполезно. Все же у дорфов иная логика.
Легко проведя ладонью над телом Греты, некромант избавил ее от последствий возлияний. И, подумав, сделал то же самое для Тирны, лицо которой носило на себе след недавних слез.
– Все будет хорошо,– уверенно произнес некромант и вышел.
До