что может быть хуже?
– Ну… что-нибудь… серьезнее, чем поцелуи.
Джек взмолился, чтобы Серый Призрак простил его за то, что он сейчас скажет.
– Я спал с лифчиком миссис Оустлер.
– Ты про Эмму Оустлер? Она дала тебе свой лифчик?
– Нет, она дала мне лифчик своей мамы.
– Эмма дала тебе лифчик своей мамы?
– Да, именно так. А моя мама у меня его отобрала.
– О боже мой! – воскликнула миссис Макквот.
– Это был «пышный» лифчик, – уточнил Джек.
– Джек… молись дальше.
Она ушла, как полагается призраку, – встала на колени посреди прохода и перекрестилась. Она была так добра к нему, Джек решил, что сегодня она живее, чем он думал; но ее слова пробирали до костей не хуже, чем глас покойника из могилы.
Бог, значит, следит за Джеком Бернсом. И если Джек повернется к Нему спиной, Бог увидит. Ясно, почему Бог так пристально за ним следит, – Он знает, что Джек свернет с пути истинного, Серый Призрак был в этом совершенно уверен. Кто в этом виноват, он ли, папа ли, который сидит внутри, или независимый и своенравный малыш, – не важно, главное, Джеку, вне всякого сомнения, уготована судьба совершать сексуальные грехи, как и предсказывала Эмма Оустлер.
Он молился, молился изо всех сил; колени саднили, спина болела. Но вскоре он учуял запах фруктовой жевательной резинки.
– Что это ты тут делаешь, конфетка моя? – прошептала Эмма.
Джек не посмел обернуться.
– Молюсь, что же еще.
– Я слышала, ты таки поцеловал ее. Ей на губу наложили четыре шва! Малыш, надо нам с тобой хорошенько поработать над техникой! Девочку нельзя так целовать, она тебе не бифштекс!
– Она сама себе губу прокусила, я тут ни при чем, – ответил Джек, но Эмма и не думала верить.
– Потерял контроль над собой в момент страсти?
– Я молюсь, вообще-то, – сказал Джек, не оборачиваясь.
– Молитвы тебе не помогут, конфетка моя. Нужны тренировки, а не молитвы.
Вот так Эмма Оустлер и отвлекла Джека от молитвы. Если бы она не нашла его в часовне, Джек обязательно бы выполнил наказ Серого Призрака до конца. И если бы он сумел вымолить себе силы держать себя в руках, то есть контролировать малыша, – кто знает, от чего Джек Бернс оказался бы избавлен в будущем сам и от чего избавил бы других?
Глава 12. Еще одна иерихонская роза, но необычная
Джек в течение многих лет регулярно получал на Рождество открытки от Люсинды Флеминг (не чтение, а скука адская). Он не понимал, почему она ему пишет, и не отвечал. И уж конечно, больше не целовал ее.
Эмма Оустлер предположила, что поцелуй Джека – первый и лучший в жизни Люсинды, а скорее всего, и последний. Но Джек отверг эту теорию – количество ее детей, перечисление возрастов и дней рождения которых занимало значительную часть открытки, было слишком велико. Джек пребывал в восхищении от детородных способностей Люсинды и делал естественный вывод: муж Люсинды целует ее регулярно и, кажется, оба этим довольны. Кроме того, видимо, мужчина, который значительную часть жизни занят тем, что целует Люсинду Флеминг, скорее всего,