наотмашь рубанула по метнувшимся ко мне щупальцам, уже видя, как в шатер врывается Харакаш и Альвин. Настоящий Альвин!
Мастер меча, перехватив свой клинок, коснулся кромки пальцем, разрезая его, и окровавленным уже лезвием кромсанул тварь, пока я, пытаясь унять бешеный стук сердца, поднималась с земли, крепко сжимая в правой руке меч, а левой опираясь на поданную моим телохранителем руку. Потом, осознав, кто мне помогает, как я сейчас выгляжу и насколько же я феерическая дура, отстранилась от Альвина, одновременно разворачивая его за плечи лицом к входу – чтобы в случае чего спрятаться за ним от снующего перед палаткой офицерья и спрятать голые ноги, весьма бесстыже по местным меркам торчащие из-под рубахи, длиной доходящей лишь до середины бедра.
Когда страсти немного улеглись, а изрубленная на куски тварь осыпалась белым пеплом (в голове я поставила жирную пометку – не забыть спросить у Харакаша, что у него за кровь такая ядовитая), мастер меча громко оповестил всех, что беспокоиться уже не о чем, разогнал офицеров, выдал мне одеяло для того, чтобы я в него завернулась, и выпроводил из шатра Альвина. Запалив масляную лампу, островитянин оглядел мою все еще нервно дергающуюся от пережитого персону, глубоко вздохнул, сев на второй мой походный сундук, не занятый доспехами, достал из-под пончо фляжку и протянул ее мне. В ней оказалось даже не вино – какая-то крепкая травяная настойка, от одного глотка которой показалось, что внутри меня загорелось маленькое солнце. Не рискнув пить больше, я вернула флягу мастеру меча.
– Ты неплохо справилась. – Расщедрившийся на похвалу Харакаш вызвал у меня новые танцы лицевого нерва, отчего правый глаз отчаянно задергался. Наставник, оценив нервный тик, хмыкнул.
Некоторое время мы сидели в тишине, потом я почувствовала, что меня немного отпустило от всего произошедшего, и покосилась на островитянина, что рассматривал пепел на земляном полу.
– Почему твоя кровь… – начала было я, но Харакаш выразительно скривился и возвел очи куда-то к потолку, перебивая меня:
– Больше мне интересно, почему ты кричала: уларь’маор вызывает исключительно приятные видения, ему нужны самые сильные положительные эмоции. Не хочешь рассказать мне, что случилось? – Почти бесцветные глаза мастера меча с интересом уставились на меня. Я натянула одеяло до самых ушей, чувствуя, что неизбежно краснею, и буркнула куда-то себе в коленки, что не хочу. – Хм… ну, хорошо. Жаль, что магистр не дал тебе никакой артефакт, чтобы ты могла чувствовать этих тварей. – Скрестив руки на груди, мой собеседник окинул взглядом шатер, остановившись на мече, что я прислонила к краю кровати рядом с собой, чуть воткнув кончиком в землю.
– Он хотел, но после того, как это, – я покрутила правой ладонью в воздухе, – стало реагировать на тварей из Грани, в нем отпал смысл.
Харакаш поджал губы, оглядел меня и кокон из одеяла, в который я завернулась, вопросительно поиграл бровями, но я молчала, как партизан на