и потрясти хорошенько этот „мегалодонный кошелек“ не помешает, ибо его содержимое всегда было высшей пробы – в золотых червонцах! ГПУ должно, во что бы то ни стало, арестовать моего бывшего кореша – главного „претендента“ на роль усопшего великого и гениального вождя и учителя мирового пролетариата. А если, чёрт знает откуда, но в народе слух пойдет, якобы подменили Ленина Яковом, то можно будет народным же языком сказать: „Затвердила сорока Якова, да и судачит про всякого!“ – таков будет и официальный ответ. Впрочем, Ильич не всякий, и нужно добиться, чтобы ни один чёрт о нашем деле не пронюхал, и комар носа не подточил! В саркофаг Якова – „на долгую добрую память“, и все шито-крыто, если „пришить“ вовремя всех лишних свидетелей!» – с безаппеляционной уверенностью думал Сталин. Нервное возбуждение, пробежав в мозговых лабиринтах его головы, вновь высветило перед его внутренним взором образ Якова-Ильича, с акцентом на личностные качества последнего: «Кому-то Ильич и впрямь покажется Богом! Кому-то Дьяволом, меняющим свои личины (а то, что будет лежать в мавзолее – одной из его сменных оболочек)! Кому-то Кощеем-бессмертным (да к тому же, и фокусником-иллюзионистом)! Кому-то упырём-вурдалаком-вампиром без осиного кола в сердце! … – сколько людей, столько и мнений, но лишь одно станет официальным: мнение Генерального секретаря ЦК РКП (б), хотя и не искреннее, но „Правдивое“! А в дальнейшем, мы и массовое единомыслие внушим люду внушительной пропагандой и „словарным запасом“ „товарищей маузеров“ и „максимов“. Слишком болтливых они „переболтают“, а все остальные и помыслить о крамоле не посмеют: тотальный страх он и умника, и дурака уравняет по уровню официального шаблона. Что же касается истинных большевиков, то это не люди, а органы партии, ибо у них есть лишь одно мнение – официальное мнение партии, а они – его проводники и исполнители, и все народы должны стать такими органами. Ленинские „заветы“: „чем хуже, тем лучше“ и „лучше меньше, да лучше“ – для извращенцев. Но я таки приведу массы к тому, что жить станет лучше, жить станет веселей – по-моему вкусу и разумению! „Если на клетке слона прочтёшь надпись „буйвол“, не верь глазам своим“ – так, кажется, советовал Козьма Прутков. Я же добьюсь того, что если на мавзолее написано „Ленин“, то массы будут верить официальной надписи, что здесь лежит Ленин (этот звёздный „телец“), пусть даже перед ними будет пустое место! Но этого я добьюсь постепенно, от чистки к чистке, не спеша! А пока пусть будут верить своим глазам, глядя на то, что похоже. Тело Якова в мавзолее будет гораздо правдивее, естественнее и убедительнее, чем восковая фигура и прочая скульптура, любой иной актёр (живой иль мёртвый), и прочие художества. Cтрах-то должен овладевать массами постепенно, иначе они все внезапно умрут от него, так и не дожив до прекрасного будущего», – сделав МХАТовскую паузу, домыслил Сталин.
А по стране