И вот из этого мы и исходили. Преступник, несомненно, человек умный, поэтому мы стали искать умных. Вы ведь не будете отрицать, что вы умный?
Ричер смерил ее взглядом:
– Таких, как я, тысячи.
– Нет, миллионы, тщеславный подонок, – сказала она. – Но мы стали сужать круг дальше. Умный человек, одиночка, бывший военный, знал обеих женщин, уверен в собственной правоте, жестокий. От миллионов остались тысячи, потом сотни, потом десятки и, наконец, вы один.
Наступила тишина.
– Я? – наконец спросил Ричер. – Да вы сошли с ума. – Он повернулся к Дирфилду, остававшемуся молчаливым и внешне безучастным. – И вы тоже считаете, что это сделал я?
Дирфилд пожал плечами:
– Ну, если это не вы, то человек, абсолютно на вас похожий. И я знаю, что вы уложили двух человек в больницу. Из-за одного этого у вас уже будут большие неприятности. Ну а насчет другого – тут я не знаком с делом. Но Бюро доверяет своим специалистам. В конце концов, именно поэтому мы их и приглашаем.
– Они ошибаются, – сказал Ричер.
– Но можете ли вы это доказать?
Ричер посмотрел ему в глаза:
– Разве мне нужно это доказывать? А как же насчет презумпции невиновности?
Дирфилд усмехнулся:
– Пожалуйста, давайте останемся в реальном мире, хорошо?
Последовало молчание.
– Даты, – сказал Ричер. – Назовите мне даты и места.
Опять наступила тишина. Дирфилд сидел, уставившись в пустоту.
– Каллан была убита семь недель назад, – наконец сказал Блейк. – Кук убили четыре недели назад.
Ричер мысленно пробежался по времени назад. Четыре недели назад – это было самое начало осени; семь недель назад вернули его в конец лета. В конце лета он вообще ничего не делал. Воевал с лужайкой. Вымахавшие за три месяца сорняки выводили его на улицу каждый день с косой, мотыгой и прочими непривычными инструментами в руках. Он по нескольку дней подряд не виделся с Джоди. У нее тогда тоже работы было по горло. Целую неделю она провела за границей, в Лондоне. Ричер не смог вспомнить точно, когда именно это было. Для него этот промежуток одиночества был заполнен борьбой с буйной растительностью, цеплявшейся за каждую пядь лужайки за особняком.
В начале осени он перенес свою деятельность в дом. Там было много дел. Но он делал их в одиночку. Джоди оставалась в городе, занятая бесконечной работой. Изредка они проводили ночь вдвоем. Но и только. Никаких поездок, ни билетных корешков, ни регистрационных карточек в гостиницах, ни отметок в паспорте. Никакого алиби.
Ричер посмотрел на сидящих перед ним семерых сотрудников ФБР:
– Я должен поговорить со своим адвокатом.
Двое местных часовых провели Ричера назад в первую комнату. Его статус изменился. На этот раз они остались вместе с ним, встав по обе стороны закрытой двери. Ричер уселся в пластиковое кресло, не обращая на них внимания. Слушал бесконечный шепот вентиляционных труб в разобранном потолке и ни о чем не думал.
Ему пришлось ждать почти два часа. Часовые терпеливо стояли у дверей, не глядя в его сторону, не разговаривая, даже не шевелясь.