война!
На километре сорок первом
Земля под кровью не видна.
Они любили, как любили
Свой отчий дом и край родной!
Москва не сдастся, защитили
Такою страшною ценой.
Порастёт земля травой,
Будет добрым поле.
Ты их, Боже, упокой
Почивать на воле.
Сколько, сколько полегло
Без имён и званий,
Души скорбью обожгло
Здесь на поле брани.
Лежат сыны под мрачным небом,
Да будет проклята война!
На километре сорок первом
Земля под кровью не видна.
Они любили, как любили
Свой отчий дом и край родной!
Москва не сдастся, защитили
Такою страшною ценой.
Будет ночь для них светла,
Будет пухом поле,
Память вечна, не дотла
Выжжена, до боли.
В небе сокол прокричит
Гордый, не заплачет,
В благодарность помолчим —
Так, и не иначе.
Лежат сыны под мрачным небом,
Да будет проклята война!
На километре сорок первом
Земля под кровью не видна.
Они любили, как любили
Свой отчий дом и край родной!
Москва не сдастся, защитили
Такою страшною ценой.
«Мир бесконечен, времени полёт…»
Мир бесконечен, времени полёт
Века пронзает, рушит, созидает,
Свой календарь листает, свой ведёт отсчёт,
Но для кого – одна лишь Вечность знает.
Галактик дальних бледный нежный свет
Зовёт к себе, к истокам мирозданья,
На протяженье сотен тысяч лет
Идём тропой исканий и познанья.
И нам ли убояться тех высот?
Не от того натянутые нервы,
Миры иные сказочных красот
Позволят нам увидеть Вечность первым.
Дверь открываем с трепетом в мечту,
Мятежным духом кто-то свыше движет,
Взорвав сияньем чистым темноту,
Навстречу звёзды с каждым мигом ближе.
Мир бесконечен, времени полёт
Нам неподвластен, то не мы решаем,
Вселенский разум свой ведёт отсчёт,
И для кого? Когда-нибудь узнаем.
«Скажи мне что-нибудь, мой друг!»
«Скажи мне что-нибудь, мой друг!
Обиды в сердце не держи,
Мир так прекрасен, и вокруг
Всё так спокойно, ни души.
Какая осень здесь, в лесу!
Деревья золотом горят,
Цветов последних принесу
Тебе, мой друг! Не надо? Зря!» —
Так волк зайчонку говорил,
Его тащил к себе домой.
Был обходителен и мил,
Доволен полностью собой.
Наш волк гурман, во всём эстет,
Обед и ужин при свечах.
К тому же – признанный поэт,
Педант дотошный в мелочах.
Умел к себе расположить,
Стараясь жертву обаять,
А дома острые ножи
И в предвкушенье мутный взгляд.
Потом, поев, писал стихи,
Какие рифмы он слагал!
Голодный