Петра I двести с лишним лет назад по ее берегам были посажены корабельные сосны, которые и сейчас гордо стояли шеренгами, отражаясь в спокойной воде реки, привлекая к себе любителей грибов и природы. А еще раньше при Иване Грозном здесь в больших количествах собирали раковины с речным жемчугом, которым украшали царские одежды, деревянные обложки рукописных манускриптов.
Машина остановилась у одного из домов в центре села. Отец вышел из машины и огляделся по сторонам, водитель посигналил хозяевам.
–Все готово, Николай Иванович! – высокий ладный мужчина вышел из сарая с большим шевелящимся мешком.
–И у меня готово- отвечала вышедшая на высокое крыльцо хозяйка, вытирая руки о цветастый передник – Караси в сметане уже шкварчат в печи.
–Как готово?! А рыбалка? – в голосе Кати послышались слезы.
–Ребята, давайте нам рыбалку, а карасей из печи потом- попросил смущенно отец.
–Это мы сейчас, это мы мигом. Петяшка -крикнул кого-то хозяин.
С сеновала спрыгнул подросток
– Что, батя, звал?
– Садись в машину к гостям и гоните к большой иве, а мы туда на лодке.
– Хорошо, батя.
Мать вынесла сыну горбушку хлеба, на которой горкой был насыпан сахарный песок, и большую кружку молока. Присев на лежащие кучей бревна и поставив молоко на землю, парнишка осторожно пальцем разравнял песок по куску, быстро облизал палец и споро, но обстоятельно стал есть. Уже сейчас в нем был виден будущий добрый хозяин. Закончив немудреный завтрак, Петяшка сел в машину и коротко, но деловито сказал
–Погнали налево, до первого поворота.
Село уже давно не спало: выгнали коров и другую мелкую живность в стадо, топились печи, в которых готовилась на день еда. Последние сны досматривала детвора, да, может быть, хворые старики.
Доехали быстро, поставили машину под огромную плакучую иву от жгучих солнечных лучей. Вскоре появилась лодка с хозяином и его напарником.
Хозяин спросил отца
–Николай Иванович, рыбалить будете иль понаблюдаете?
– Сегодня я понаблюдаю, а Катя порыбалит – засмеялся отец.
Катя, оторопев, оглянулась на отца: она никогда не слышала его такого озорного и молодого смеха. Он стоял, взъерошив по-мальчишески свои всегда аккуратно причесанные волосы, и вдруг, засунув пальцы в рот, отец залихватски громко с каким-то фирменным улюлюканьем свистнул.
–Ну, Николай Иванович, всех карпов перебудили!– расхохотались рыбаки. Петяшка хотел повторить, но у него получилось сипловато и слабовато.
Началась рыбалка, правда без удочек. Взрослые рыбаки с середины реки, растянув сеть, направились к берегу в сторону Петяшки и Кати. Молодежь будила карпов, которые залегли в тине отлогого берега. Кате дали трещотку, Петящке другое какое-то пронзительно звучащее сооружение, а Николаю Ивановичу, раз он такое мастер, приказано было чаще свистеть. Начался такой шум и гвалт, что, наверное, и мертвые на деревенском кладбище пробудились.