Пришла Благуша, порезала грибы, бросила их в котелок, добавила немного пшеницы и позвала Ягодку приглядеть за варевом, а сама присоединилась к Мирославе, которая уже оплетала ветками закуток. Собимысл всё рубил и рубил толстые и тонкие ветви для кольев и плетня. Ждан вбивал колья под загон для скота, разделив его на две части – одну для коз и овец, а другую для свиней.
Мирослава и Благуша перетащили кур, уток и гусей в приготовленный для них закут, бросили им проса и ячменя. Птицы, утомлённые теснотой, встряхивались, махали и хлопали крыльями, потягиваясь и вытягивая шеи. Радостно бросились клевать зерно и копаться в земле. А женщины принялись за загон для скота. Когда и он был готов, туда погнали скотину, которая устала от долгой дороги и разлеглась, подрёмывая под деревьями. Разбуженные, они нехотя поплелись, но когда за ними закрыли плетень, то овцы и козы тут же стали щипать траву и срывать листья с веток, а свиньи ковырять землю и валяться, похрюкивая от удовольствия.
Ждан и Собимысл кормили Белолобую и Краюху. Благуша налила воду в корытце, высыпала несколько горстей муки, размешала, сорвала травы, порезала её мелко и добавила в корытце, после чего отнесла его свиньям. Потом пошла доить корову. Мирослава пришла на помощь Ягодке, подлила воды в загустевшее варево и посолила его, нарезала несколько реп и положила их дольки на угли печься.
Золотистое солнце тянулось вниз. Беглецам пришлось усиленно трудиться весь вечер. Но сколько работы им предстояло ещё сделать!
Изрядно проголодавшаяся семья черпала ароматную похлёбку, мелькали деревянные ложки. Ждан и Собимысл решили после еды вырыть яму, чтобы положить туда мешки и короба с продуктами и освободить телегу. Они, обжигаясь, откусывали горячие кусочки печеной репы, надо было спешить пока не наступила темнота.
– Зарев3 на исходе, лист желтеет, скоро ночные заморозки, а следом холода, – озабоченно сказала Мирослава.
– Мыслю рыть землянку тамо, – указал Собимысл на большой просвет заросший мелкими ёлочками между двумя старыми берёзами с толстой и потрескавшейся серой корой. – Опосля баньку, да зимний хлев для скотины. Будем живы, как стаит снег срубим дом.
Полосатка обходила новые владения. Подкрадывалась, прислушивалась, охотилась за кем-то невидимым. Потом играла с пойманной мышью…, и хрустели косточки добычи. Затем снова кого-то выслеживала.
Мирослава шептала молитвы духам деревьев, просила дать им веток и извинялась за боль, которую причинят им. Собимысл молил Мать-сыру-землю упрятать съестные запасы и охранить их от зверя и ворога.
Женщины рубили низкие еловые ветви, а мужчины копали яму. Её сделали пока не столько глубокой, сколько широкой, чтобы упрятать все продукты от зверюшек и непогоды. Дно выслали лапами ели, на них положили мешки с зерном, мукой, горохом, репой, короба с сушеными грибами и ягодами и разную другую снедь. Сверху тоже набросали хвойных
веток. Заканчивали, когда уже стемнело, лишь немного освещал догорающий костерок, в