ма! Как ты можешь говорить о еде, когда Сьюзан грозит раструбить правду по всей Англии!
– Пусть делает, что пожелает. Природная глупость – фамильная черта Парксов, и я не собираюсь оберегать их отпрысков от непростительных детских ошибок. Если у нее хватит наглости бросить нам вызов, мы сотрем выскочку в порошок и размажем по асфальту как пирожное, попавшее под дорожный каток.
Подкрепив свои слова не требующим перевода жестом, Стелла как будто позабыла о проблемах дочери и обратилась к нам с вопросом:
– А как вы отнесетесь к идее семейного отдыха на природе? До вечера еще уйма времени, и мы могли бы провести его на берегу озера. Первозданная тишина, симпатичный сельский пейзаж и теплая, как согретая любимым человеком постель, вода – разве не об этом мечтает среднестатистический горожанин, всю неделю запертый в тесном безжизненном офисе? Скоро начнется настоящая осень, пойдут дожди, и наши развлечения сведутся к однообразным посиделкам в клубах и ресторанах, где воздух пропитан фальшивой радостью, не способной заглушить тоску по пролетевшему как одно мгновенье лету. Или вам не терпится, чтобы зимний сезон наступил уже сегодня?
Ответ Линды был похож на урчание растревоженной непрошеными гостями кошки. Она уронила голову на скатерть и всем своим видом дала понять, что не тронется с места даже под страхом смертной казни. Я приготовился к типичной ссоре между матерью и дочерью, но миссис Беннинг проявила несвойственное большинству родителей благоразумие и спокойно сказала:
– Поступай как знаешь. Тебя провоцируют на страдания, а ты охотно принимаешь обличие жертвы и изображаешь великомученицу, против которой ополчился весь белый свет. Дорогая, куда подевались твои гордость и самодостаточность? Если будешь и впредь позволять вертеть собой как марионеткой, упустишь и то немногое, чего добилась на данный момент.
Воткнув вилку в недоеденную кучу салата, Стелла резко встала из-за стола и небрежно бросила на прощание:
– Кстати, не поленись помыть посуду. Я отпустила Кэтрин домой и не хочу возвращаться в свинарник.
Мне стало невыносимо грустно от одного вида полупустых тарелок и мутных бокалов, и сердце заныло от отчаяния, желая вырваться из мучительного плена гостиной.
– Можно поехать с вами? – робко спросил я, опасаясь нарваться на категоричный отказ раздосадованной хозяйки.
– Жди меня через пять минут на крыльце, – тихо ответила женщина и вышла вон, бесшумно затворив ведущие в спальню двери.
– Линда, – я сделал последнюю попытку урезонить девушку, – прошу тебя, прекрати убиваться из-за Сьюзан. Она так же несчастна, как и ты, и не ее вина, что вам приходится делить любовь одного мерзавца.
– Уходи, – прошептала Линда, не поднимая голову. – Ма не терпит чужих опозданий.
Дальнейшее продолжение разговора потеряло всякий смысл, и я покорно покинул комнату, пытаясь избавиться от жгучего плевка в душу, которым наградил меня