уже ко всему этому и не дрожать… Но это бы значило сдаться. А сдаваться я не собиралась.
– Ну, как прошло? – Найвитц заявился в кабинет почти сразу, как вышла Робин.
– Наверное так, как ты и задумал, – перевел на него взгляд. – А приятный ракурс – я сижу, ты стоишь…
Он закатил глаза и опустился в кресло, в котором еще недавно сидела Робин.
Я был уверен, что меня сложно удивить после всего, что я повидал в Смиртоне. Но Робин удивила. Прежде всего тем, что в ее случае я был бессилен. Полностью. И именно это, пожалуй, и зацепило.
– Что думаешь? – потребовал он.
– Что мы с тобой сядем. Если ты не наврал, конечно…
– Наврал, конечно, – закатил он глаза. – Надо же было тебя мотивировать.
– Ты ни черта не смыслишь в мотивации сотрудников, Теренс. – Говорить с ним не хотелось. Мне хотелось пойти в город, посидеть в каком-нибудь баре, выпить… и подцепить какую-нибудь сговорчивую кошку. Наверное, Робин отрезвила меня, наконец. Звучало паршиво, но я понял вдруг, что трачу время впустую, в то время как у Робин его вообще нет. Сложно представить условия, в которых она живет. Как это вообще – оборачиваться ночами и не помнить?
Это как если бы я бежал в беспамятстве к Лали ночами. Сама мысль об этом ставила шерсть дыбом, а ведь она меня не бросала. Мы были никем друг другу, временным пристанищем… А этот тип, к которому рвалась Робин в звериной ипостаси, ее бросил. Я не знал подробностей, но был уверен, что там какая-то драма, с которой девочка не может справиться.
А девочка-то хорошая. Со стержнем такого диаметра, что зубы сломаешь. И она что-то задумала. Звучат ее слова слишком обреченно, согласно с обстоятельствами. Она приняла их в отличие от ее отца. Странно, что не он сидит сейчас в моем кресле, а только Найвитц.
– Почему ее не водили к психотерапевту?
– Водили.
– Почему нет записей?
– Семья считает их конфиденциальными…
– Теренс, я на каком-то шоу «угадай диагноз» по цвету пальца? В какие эротические игры ты тут играешь с ее папашей?
– Тебе до таких далеко. Что по делу?
– Взял анализы, – прикинулся я идиотом, разводя руками. – А секретарь у меня будет?
– Обойдешься, – поднялся он. – С тебя отчеты после каждого ее визита. Ежедневного.
– Ага, жди… – огрызнулся я.
Только в баре я понял, что потерял и желание и квалификацию. Обманывать себя я разучился еще с Викой. С Лали отточил эту способность. Надираться тоже не хотелось. Я откровенно не понимал, что тут забыл.
– Молока, – глянул бармену в блестящие в софитах глаза. Но тот не разделил сарказма моих собственных инсайтов, и мне пришлось убраться к чертям. А точнее – ломать голову над загадками Робин Райт. Я забрал ее дело с собой, слишком хорошо себя зная – если не напьюсь и не загуляю, буду изучать и придираться всю ночь. Так и вышло.
Я пришел домой и сразу полез в папки с карточками своих пациенток, хранящиеся на ноуте. В Смиртоне через меня проходили оборотни с разными вариациями отклонений – люди изучали