тировщиков работать самостоятельно, формируя команды специалистов под конкретные задачи. Все это меняло диспозицию слишком быстро, чтобы имело смысл фиксировать ее на бумаге.
Однако в марте 2020 года дизайнерский цех, как и весь остальной мир, застыл в нерешительности: информация о распространении странного вируса сменилась тревожными сводками о смертности, почти все страны ввели локдаун, и устоявшийся годами календарь рассыпался на глазах: трижды перенесенная Миланская неделя дизайна, отмененные выставки в Нью-Йорке и Базеле и, наконец, так и не случившаяся Венецианская архитектурная биеннале убедили всех, что назад пути нет. Пока закрывались проекты, приостанавливались бизнес-процессы, откладывались презентации новых продуктов, сама коммуникация людей индустрии становилась все более отвлеченной и панической одновременно.
К концу весны стало ясно, что это не временная приостановка, а долгая пауза, после которой жизнь будет основательно переформатирована, привычные смыслы перекодированы – и начнется следующий период новейшей истории дизайна. Таким образом, сама ситуация превратила весь допандемийный дизайн в материал для исследования с четко отсеченной границей: все, что было произведено, придумано, выставлено и высказано «до», в нашем сознании перестало напоминать видеоролик на ускоренной перемотке, наоборот, оно дистанцировалось и обрело ценность завершенного события. Переосмысление недавнего прошлого дало мне рациональное основание для написания книги. Ведь чем лучше мы разберемся в недавнем прошлом, тем интереснее нам будет оценивать дизайн 2020‐х годов.
Даже два года, прошедшие между первой частью лекционного цикла и второй, принесли кардинальные изменения. Например, в главе «Проектируя будущую жизнь» описаны модели будущего, сгенерированные дизайнерами с 1990‐х до 2010‐х, а в главе «Все по‐другому» речь идет о проектах более молодого поколения дизайнеров 2010‐х, оперирующих измененной реальностью, проектирующих при помощи ботов, уловивших прихотливый ритм обрушения целых отраслей экономики и живущих по правилам новой этики.
В главах Общая территория – «арт vs дизайн» и «Дизайн для музеев» речь в основном идет о коллекционном дизайне, и мы чувствуем большую разницу, обусловленную разным временем наблюдения: сначала история взаимоотношений коллекционного дизайна с современным искусством и арт-рынком, общие темы и сходные стратегии, а через два года краткий курс развития коллекционного дизайна – реализованные проекты, ключевые приемы, первые имена и тенденции во вполне сформировавшейся индустрии.
Политические протесты 2020 года в Америке и новый подъем движения Black Lives Matter заставили нас иначе смотреть на положение афроамериканских дизайнеров и в целом на глокализацию (речь о ней идет в главе «Рецепты местных колоритов»). Более того, сегодня в междисциплинарных исследованиях уже подчеркивается, как вследствие кризиса повсюду усилилось значение локального, поэтому разговор, посвященный современным российским дизайнерам и их проектам, сегодня, безусловно, заслуживал бы большего внимания, чем это получилось и в лекциях, и в книге.
Менее зависимым от политических обстоятельств и социальных турбуленций оказалось содержание глав «Культ простых вещей» и «Новое материаловедение», поскольку аскеза и минимализм живут и в остановленном времени, а эксперименты с материалами еще в середине 2010‐х годов направились в такие неожиданные области, что новая ситуация может что‐то добавить, но вряд ли остановит исследовательский процесс.
К чему приведет после кризиса союз дизайнеров и ремесленников, активно развивавшийся последнее время, пока не ясно. Глава «Повсюду технокрафт» – о результатах смешения традиционных техник и передовых технологий.
Мой взгляд, безусловно, сформирован изнутри интерьерной индустрии и несет на себе отпечаток той самой «мебелизации дизайна», которую еще в середине 1960‐х годов клеймил публицист и теоретик Рейнер Бэнем. Зная за собой эту особенность, я намеренно старалась максимально широко отбирать материал для анализа, фиксировать изменения в разных областях проектной деятельности – от графического дизайна до большой архитектуры – и обращать внимание на неожиданные реализации дизайнеров-универсалов.
Но главной моей задачей было трактовать сам дизайн как одну из самых увлекательных граней современной культуры, ведь именно в дизайне почти каждый человек может найти близкий себе нарратив.
Москва, март 2021,
Мария Савостьянова
Инсталляция «Конец сидению» (The End of Sitting). Aрхитектурное бюро RAAAF, 2014. Vision: RAAAF | Barbara Visser. Installation design: RAAAF. Photo: Jan Kempenaers
Глава 1
Проектируя будущую жизнь
«Дом будущего», «офис будущего», «кухня будущего» в последние несколько десятилетий стали традиционными темами студенческих конкурсов и дизайнерских инсталляций. Природа проектирования заточена на будущее, а дизайн бо́льшую часть ХХ века трактовался как стайлинг и инструмент маркетинга, увеличивающий продажи.
Прогнозирование изменений в образе жизни и трансформации социальной нормы давно превратились в важную часть бизнес-стратегий