Матвеевич остановил мерина, кинул ему клок сена, опустил чересседельник.
– Эй, гражданин! – услышал он голос и увидел человека в телогрейке, опоясанного широким ремнем. На ремне болталась револьверная кобура. – Нельзя тут останавливаться. Не видишь – заводское имущество. Отъезжай.
Когда решили сгружать здесь станки и механизмы, хотели и этот участок огородить проволочным забором. Но потом рассудили, что проще поставить охрану.
– Я секретарь райкома партии Кружилин. Где Хохлов?
– А-а, – протянул человек в телогрейке. – А бес его знает. Он тут везде.
И, видя, что Кружилин пошел, кинулся за ним:
– Извиняйте, товарищ секретарь, спросить хотел… Как же зимовать-то нам? – и кивнул на три длинных ряда палаток. – Ночами уж холодновато. Детишки кашлять зачали.
– Зимовать? – Кружилин остановился. – Перезимуем. С завтрашнего дня жилье строить начнем.
– Как строить? – опешил охранник. – Чего мы успеем настроить, когда через месяц зима ляжет?
– Успеем, – тяжело усмехнулся Кружилин.
Да, жилье, жилье… Голова пухла от дум: как быть с жильем? Семей пятьсот заводских, выбрав самых многодетных, еще с горем пополам расселили, отправив кое-кого из ранее прибывших беженцев в колхозы. Но тысяча семей – свыше трех тысяч человек – со дня приезда жили в палатках.
Конечно, можно было административной властью еще многих эвакуированных переселить в колхозы и совхозы. Но этому воспротивился Хохлов.
– А завод?! Разве мы его восстановим силами одних наших рабочих к ноябрю? С нас же тогда головы снимут. – И тряс листками с подсчетами. – Вот одной земли надо вынуть тысячи и тысячи кубометров.
И тут же напирал:
– Расселяйте людей! Не поверю, что в таком большом селе нельзя еще расселить три тысячи человек. Я сам, сам пойду по домам, я проверю…
И ходил однажды ночью вместе с представителями милиции, райисполкома, проверял. Наутро в райком зашел мрачный.
– Да, – буркнул он на немой вопрос Кружилина, – все дома забиты, на полу люди вповалку спят. Какая-то бабка ухватом нас вытолкала. «Свезите, говорит, лучше уж живой меня на кладбище, мое место на печи освободится…» Но все равно рабочих расселять надо! – помолчав, заключил он.
– Пустим завод – жильем займемся. Будем строить что побыстрее – бараки. А сейчас ни леса, ни времени, ни людей на это дело – ничего нет.
Но расселять людей было некуда.
Кружилин прошел мимо палаток. Кое-где дымились еще костерки, на которых утром готовили завтрак. Меж палаток бегали ребятишки, громко перекликались, хохотали. Поликарп Матвеевич понял, что они играют в прятки. Прятаться было где.
Хохлова он нашел возле будущей подстанции. Вчера тут заканчивали рыть котлован, а за ночь уложили фундамент и начали класть стены. Они возвышались уже на полметра от земли.
Хохлов, перемазанный в глине, обросший, но по-прежнему живой и веселый, наседал на мужчину в забрызганном раствором комбинезоне:
– Ты