изворотливостью дирижируемой из Лубянки.
Наконец аналитики ЦРУ определились: Алекс Куршин отнюдь не звено некой провокации Кремля, а заложник банальных людских пристрастий. Иными словами, Москве нужен именно этот индивид как набор определенных человеческих качеств. Остается не до конца ясным, кому именно, но, по большому счету, персонификация мало что меняет. Сомнений-то не возникает: интересант – российский властный топ. Лишь той тоненькой прослойке по зубам смета, мобилизованная для разработки Алекса. Та, которая с открытием кинематографического раздела стала отдавать скорее душком неадекватности, нежели мошенничеством.
Оттого контроль над коммуникациями Алекса и слежка за ним – по высшему инженерному разряду, дабы исключить разоблачение Москвой соперничающей стороны. Поскольку Алекс западного подданства, то никаких иных задач, кроме тех, которые устраивают родные палестины, в предстоящей миссии (переезд в Россию) у него нет и быть не может. Да, она невнятна и непредсказуема в развитии, но юридический смысл события один: произойди те или иные осложнения, в разрез интересам Запада, подсудность его проступков – по израильскому законодательству. Ну и, понятное дело, был бы козел отпущения, а статья найдется. Более того, благодаря проворству русских у израильского правосудия «трешка» для него припрятана, до лучших, тьфу, худших для него времен. В том числе на случай, если он, развернувшись, сейчас намылится домой – в этот долбаный, помешанный на кашруте, не знающий fried chicken Ашдод. Ну а чтобы он не раскисал от избытка бенефициаров и рядящихся под них, нелишне знать, что кроме Дядюшки Сэма, могучего и всевидящего, вытаскивать его из российской берлоги некому. Так что удачи и попутного ветра, пароли и явки запоминай…
– Послушайте, ребята, ваша история, конечно, захватывающая… – оборвал получасовой монолог цэрэушника Алекс. – Ничего подобного мне, автору фикшн, не выдумать… Но, коль скоро компромат на меня у вас, субъекта моей подсудности, а вы даже plea bargain (сделки с правосудием) не предлагаете, то на какой ляд вы мне сдались!? Чтобы лезть в медвежье логово с вашим маячком подмышкой?.. Особенно с учетом того, что, просветив русскую разработку, вы знаете, какие блага та сторона мне обещает, даже если разделить их на пять…
– А ты всего хочешь сразу, когда посадка на твой рейс заканчивается? – резонно возразил соотечественник.
– Да нет, вся проблема в чувстве меры. Видите ли, у тех явно нерадушных парней был один-единственный шанс меня переубедить, которого я сам, производитель смыслов, не видел и потому не предложил. Они же эту уникальную опцию разглядели – что само по себе гарантия их намерений, круче банковского чека. Вы же в том измерении не на высоте…
– Ты еще, оказывается, философ, Алекс. Для обоснования своего благодушия философию подводишь, – сослался на извечную русскую беду американец.
Алекс встал на ноги, проверил подвижность роликов у ручной клади, точно от нечего делать, после чего красноречиво уставился на шпионский дозор. В том взгляде