достаточно. Рассказал вон всего…
– Хорошо, что с Сашей? – Виктор сглотнул горький комок.
– Так вот, не далее, как в пятницу, – наконец извлек скатерть-самоткантку генерал, – беспокоит помощник: «Майор Парамонов из Пятого». Отвечаю: «Не знаю такого, и с каких это пор майоры меня домогаются». – «Не соединять?» – и тут, неизвестно откуда, дыхание сперло на раз. – «Э-э…давай».
Пропуская эзоповы подробности, обрисую суть. Выясняется, майор Парамонов – куратор психушки. Раньше протирал штаны в Конторе, но после серии разоблачительных статей за бугром, откомандирован Андроповым «разобраться». Он и разобрался: всех «подопытных» прополол с запасом и… расколол дядю Сашу, как орех. Все наставления тот позабыл, точно его там впрямь «лечили». Через час встречаемся в «диспансере». Майор – сама любезность: «Утомлять не стану, время дорого, особенно для вас, генерал. Родственничек во всем сознался, даже запросов строчить не надо, что к лучшему… Пути все открыты, целы целехоньки. Кроме нас двоих, о сальто-мортале, приютившем преступника в наисекретнейшем объекте страны, не знает никто. Резону топить вас за идею не вижу. Вреда мне не сделали, ну а родине… Пусть судит по всей строгости, если, конечно, не договоримся… Ни должности, ни протекции не прошу. Зачем утруждать? Конъюнктура, драконовские порядки, субординация и тому подобное… Да я и не карьерист, а материалист – чисто фискального заплыва. Цифирь моя удобна и кругла, вся из нулей. Гладенькая, так сказать, со скромной, сиротливой единичкой во главе. Теку, словно баба, при виде символа: сто тысяч… Не пугайтесь: не долларов, а наших конвертируемых на две, как всегда, бесценные жизни рублей. Сроку неделя, а вашего «погорельца» – что в прямом, что в переносном – загубившего уйму достойнейших граждан, пока в «холодную», под ключ. Как бы с собой ничего… или вы с ним… Иначе план мой – как в том цеху, ха-ха… Не задерживаю, задачка не из легких, как у Минфина на исходе декабря. И с приветом, отраслевым, да с напутствием. Приятно было познакомиться! Вам, надеюсь, тоже…
– Меня из школы зачем вытребовал?! – резко перебил Виктор. – Рассказать как облажался, загубил дядю Сашу и себя в придачу? Суд разобрался бы во всем! А мама, понимала ли она? Бредила же, вся на наркотиках!
– Мама как раз понимала! Это ты по молодости не рубишь, не сечешь, – парировал зло отец. – И знай, случись что со мной, тебя на завтра из школы выпрут! Раньше, чем трибунал мне последний куплет сочинит. Ах, Витька, думал поможешь…
– Чем я, пацан, генералу, помочь могу?! – искренне удивилась поросль. – Накостылять Парамонову, чтобы заткнулся… Стоп, подожди, не может быть! Не за этим ли? В смысле…накосты…
Взглянув на отца, Виктор стал меняться: в лице, фигуре, а главное – тепловым режимом крови. За считанные мгновения она словно застыла, сковав его изнутри.
Тем временем генерал, с дивным разносолом в лике – бесстыдства, свалившегося бремени и торопливых мыслишек – теребил нос. Не осилив динамики драмы, семья давно остановилась под провислым панно, зовущего к «равенству», «счастью» и трафаретом, наверное, к «братству»;