подобие пилотского виртуального шлема, с положенными жгутами проводов, уходящими в гудящую неподалёку серверную стойку. Судя по приготовлениям, начиналась давеча обещанная Николаем масса новых впечатлений. И, как он и предсказывал, вряд ли приятных…
– Попытаемся стимулировать твою память…
– А-а-а! – такое впечатление, что огромная раскалённая спица протыкает затылок и играючи проходит голову насквозь.
– Ничего-ничего, потерпи немного, неприятные ощущения скоро закончатся, – пытается успокоить Каракурт.
Порождённая невыносимой болью сверкающая пелена занавесом опускается перед глазами. Первые мгновения вижу лишь эту ослепительно белую завесу. Напуганные болью мысли разбегаются по черепушке как тараканы. Ни о чем не могу ни думать, ни рассуждать. Только обжигающая спица, что непрерывно шевелится в голове…
Когда боль внезапно уходит, пелена спадает, замещаясь непроглядной тьмой. И я парю некоторое время вне времени и пространства, наслаждаясь безграничными покоем и умиротворением. Мне так хорошо, что даже согласен вновь и вновь ощущать эту невыносимую боль, чтобы вслед растворяться в неге…
– Какая странная реакция, – доносится откуда-то извне, из мира боли и страданий, куда совсем не хочется возвращаться.
Когда окончательно уходят и боль, и нега, открываю глаза. Каракурт сидит напротив, задумчиво покачивая острым носком модельной туфельки. Холодно интересуется:
– Есть прогресс?
Отрицательно качаю головой, но выражаю готовность:
– Готов вновь пройти процедуру.
– Нет. Сперва обработаем результаты…
Санитары извлекают меня из пыточного кресла и волокут обратно в палату. Всё тело ноет и болит, и я не могу даже пальцем пошевелить. Бросив в кровать, два исполнительных помощника палача удаляются.
– Как ты? – Николай уже рядом, и не может удержаться, чтобы не съязвить, – Понравилась процедура усмирения?
Но червячок сомнения продолжает вольготно чувствовать себя в моей голове – душа ни в какую не желает прогибаться под местные реалии. И даже раскалённая спица, что беспощадно терзала мозги в процедурной у Каракурт, не уничтожила надоедливую гадину. И не в силах уснуть ночами, я пытаюсь понять, что же не так с этим миром…
Ночь здесь, конечно, не самое удобное место для философских размышлений – погружённая в полумрак палата наполняется храпом, сонным бормотанием, скрипом панцирных кроватей и прочими малоприятными звуками совместного проживания одиннадцати человек. И привыкнуть к этому просто невозможно. Но двери надёжно запираются на ночь, и вырваться отсюда, чтобы уединиться в пустых коридорах, невозможно. Чувствую себя беспомощной мухой, запутавшейся в липкой паутине. И я бестолково пялюсь в потолок… Бессчётное количество ночей.
– Что тебя беспокоит?
Очередной сеанс перетряхивания мозгов. Хотя… Вместо «я» просится совсем иная буква.
– Я не сплю уже неделю…
– Почему? Надо начинать приём снотворного.
– Не-е,