дело о разжигании ненависти.
– Разжигание ненависти? – повторил отец. – Что еще за разжигание ненависти?
– Какие-то критические высказывания о фюрере, которые он когда-то писал на Немецком форуме. Но много лет тому назад, говорит он. – Мама покачала головой. – Я этого не понимаю.
Отец опустил нож с вилкой и вздохнул.
– Что тут непонятного? Все, что когда-либо было написано на форуме, находится все еще там. Это где-то сохраняется. И теперь они роют ему яму.
– А что об этом говорит твой адвокат? – крикнула мама в трубку. Всякий раз, когда она была взволнованна, она говорила по телефону громче, словно хотела помочь технике преодолеть расстояние. Она внимательно слушала. – Вот как. Понимаю. Да, конечно, приезжай, когда захочешь. В пять часов нормально. Я не знаю, вернется ли к тому времени Йоханн, но я в любом случае…
– Я тоже, – крикнул отец. – Сегодня после обеда я могу закончить пораньше.
– Значит, Йоханн тоже будет. Да. До встречи. – Она прервала соединение и сказала: – Его прежний адвокат был евреем, и у него больше нет лицензии.
– Доктор Вагнер? – удивился отец. – Это же не еврейская фамилия.
– Его мать еврейка, говорит Зигмунд. Этого уже достаточно. Он полуеврей. – Мама отложила телефон в сторону. – В любом случае, Зигмунд придет в пять.
Отец сморщил лоб.
– Полуеврей? Я не знаю. Разве это не преувеличение?
– Может, ты попросишь доктора Крегера взяться за дело Зигмунда?
Доктор Крегер был адвокатом семьи, знала Хелена.
– Да, посмотрим. Я позвоню ему позже. – Отец снова взял в руки нож с вилкой. – Теперь давайте поедим. Я должен вернуться в клинику к двум часам.
Все это звучало довольно тревожно. Хелена все равно отправилась купаться, потому что иначе жару было не вынести. Она попыталась оказаться дома в пять часов, но была очень измотана, и ей пришлось ехать на велосипеде в гору, поэтому дорога заняла намного больше времени и она приехала, только когда дядя Зигмунд уже собирался попрощаться.
– …чтобы кто-то позаботился о моем доме, – говорил он маме в тот момент, когда Хелена слезала с велосипеда. – В худшем случае. Как обычно, когда я нахожусь в поездках. Просто на сей раз это такая поездка, которую я предпочел бы не совершать.
Мама встревоженно окинула взглядом старшего брата.
– Ой, наверняка ты чересчур сильно переживаешь. Все хорошо разрешится.
– Будем на это надеяться, – подавленно сказал дядя Зигмунд. – Когда я думаю о том, что этот закон был принят канцлером СДПГ для борьбы именно с такими экстремистами, которые теперь…
Он остановился, когда заметил Хелену, тяжело вздохнул и снова сказал: «Будем на это надеяться». Потом он ласково потрепал Хелену по щеке, с рассеянной улыбкой сел в свою машину и уехал.
Разрешилось все нехорошо. Зигмунд Греф был приговорен судом за многократное разжигание ненависти и антигосударственные взгляды к пребыванию в исправительном лагере, и долгое время Хелена его не видела.
7
Коричневорубашечники