пересчитали мешки на складе. Оказалось, что пятнадцать мешков – лишние. Римуш виновен, господин.
– Где он?
– В яме, господин, ждет суда.
– Не затягивайте с этим. Известите судью, пусть собирает присяжных.
– Да, господин.
Через три дня на главной площади, при большом стечении зевак, состоялся суд. На возвышении, покрытом коврами, восседал уже знакомый Максу вельможа с завитой бородой и высокой разноцветной шапкой на голове, расшитой золотыми нитями и украшенной камнями. Высокомерная морда и огромное количество золота на шее и руках в стиле «цыганский шик» подчеркивали всю серьезность ситуации. С точки зрения Макса, его вид был верхом безвкусицы, но по местным меркам судья считался эталоном стиля, и явно не один день обдумывал свой гардероб. Даже складки длинного кафтана оказались разложены вокруг сидящего неподвижно вельможи в каком-то хорошо продуманном порядке.
– Сколько же он бороду свою завивает, – подумал Макс. – Волосок к волоску прямо.
И он продолжил жадно смотреть на происходящее. После довольно однобокого знакомства с местной жизнью, заключавшегося в чистке отхожих ям, сегодняшний день можно было считать праздником. Впрочем, так думала половина города, находившаяся тут же. Ведь их жизнь была не менее однобока. По бокам от вельможи стояли два черных, как сажа, раба, привезенных из далекого Египта, и обмахивали его опахалами. По правую и левую руку сидели уважаемые в городе люди, выполняющие роль присяжных. К собственному удивлению, Макс узнал, что организация судопроизводства в Эламе и Месопотамии была более прогрессивной, чем в родной ему федерации, где к судам присяжных и состязательности процесса родная Фемида оказалась все еще не готова.
Уважаемые люди, судя по всему, тоже отнеслись к делу ответственно, и количество пестрых тканей, камней, перьев и ожерелий радовало глаз, складываясь в какое-то безумное цветное пятно. Но горожанам эта картина казалась исполненной великолепия, что явно было видно по вытаращенным глазам горожан, тыкающих без стеснения пальцами в особо удачный образец местной моды.
– Тиииихоооооо! – заорал глашатай, стоящий на возвышении. Благородный Темпти-Шилхак, глаза и голос великого царя, начинает свой суд. Житель города Римуш обвиняется в воровстве вверенного ему зерна у храма великого бога Иншушинака. Приведите обвиняемого.
На площадь привели Римуша со связанными сзади руками. Голова и могучие плечи были опущены. Сзади шли стражники с копьями. Римуша подвели к возвышению и поставили на колени.
– Ты знаешь, в чем тебя обвиняют? – спросил Темпти-Шилхак.
– Да, господин.
– Что можешь сказать об этом?
– Я невиновен, господин.
– Ты готов поклясться?
– Да, господин. Клянусь Великой Матерью, великими богами Хумпаном и Иншушинаком.
Площадь зашумела. По местным понятиям, после таких слов обвиняемый мог встать и идти в ближайший кабак, обмывая освобождение. Великие боги в противном случае должны были испепелить