но не это останавливало Хермию. Такой факт сразу станет известен наверху, ведь все сообщения подлежат обработке у шифровальщиков, но и это ее не пугало. Пугало то, что можно навлечь на Арне опасность.
Тайнопись, случается, попадает в руки врага. Британская разведка до сих пор пользовалась нехитрыми шифрами с использованием поэтических сборников, когда цифры указывают страницу-строку-слово, и тот, у кого есть книга-ключ, может прочесть то, что скрывается за бессмысленным, на посторонний взгляд, набором цифр. Эти шифры, оставшиеся еще с мирных времен, раскодировать особого труда не составит. Если враг перехватит шифровку, посланную с британской стороны датским агентам, и прочтет имя Арне, это запросто может обернуться для него смертью. В таком случае проявленная Хермией забота его погубит. Так что ей оставалось сидеть в своей «сапожной» да травить себе душу тревогой и беспокойством.
Хермия составила сообщение для шведского курьера, где рекомендовала ему воздержаться от участия в пропагандистской войне, сосредоточив силы на выполнении прямых обязанностей. Следом напечатала отчет, в котором обобщила военные сведения, поступившие из Дании: первый экземпляр – своему непосредственному начальству, а те, что под копирку, – для передачи в другие отделы.
В четыре часа пополудни она ушла. Решила, что сейчас нужно угостить мать чаем. А вечером она вернется доделать работу, часа на два.
Маргарет Маунт жила в маленьком домике в Челси. Когда, в конце тридцатых, отец Хермии умер от рака, ее мать поселилась вместе со своей незамужней школьной подругой Элизабет. Они звали друг друга как в юности – Магс и Бетс. Сегодня они вдвоем приехали в Бличли посмотреть, как Хермия устроилась.
Быстрым шагом она прошла по деревне к улице, на которой снимала комнату. Магс и Бетс уже сидели в гостиной, беседовали с квартирной хозяйкой, миссис Бивен. Мать Хермии приехала в форме водителя «скорой помощи» – в брюках и фуражке, а Бетс, привлекательная дама пятидесяти лет, – в цветастом платье с короткими рукавами. Хермия обняла мать и чмокнула Бетс в щеку. Они с Бетс так и не подружились: Хермии казалось порой, что та ревнует ее к матери.
Она повела их к себе. Бетс, глядя на жалкую комнатку с одной кроватью, поджала губы, но мать улыбнулась сердечно.
– Что ж, учитывая, что идет война, это неплохо, – кивнула она.
– Я здесь мало бываю, – покривила душой Хермия.
На самом деле, с книгой или слушая радио, она проводила тут долгие одинокие вечера.
Хермия зажгла газовую горелку, чтобы приготовить чай, и порезала кекс, который купила к случаю.
– Что, от Арне вестей по-прежнему нет? – спросила мать.
– Нет. Я написала ему на адрес Британского легиона в Стокгольм, и они письмо переправили, но ответ так и не пришел. Даже не знаю, получил он его или нет.
– О Боже.
– Жаль, что я с ним не знакома, – встряла тут же Бетс. – Какой он?
«Влюбиться в Арне, –