столетия равновесие сместилось в сторону власти. Разработчики Версальского соглашения вновь усилили позиции легитимности, предложив международный порядок, который можно поддерживать – если он вообще жизнеспособен – исключительно апелляцией к общим принципам; власть проигнорировали или оставили «как есть», в упадке. Пояс государств, возникших благодаря реализации права на самоопределение, протянулся от Германии до границ Советского Союза – и оказался слишком слабым, чтобы противостоять кому-либо из них; в итоге это привело к сговору между ними. Британия все более отстранялась. Соединенные Штаты, решительно вступившие в войну в 1917 году, несмотря на первоначальное нежелание, быстро утратили свои иллюзии и снова замкнулись в относительной изоляции. Ответственность за обеспечение власти тем самым легла преимущественно на Францию, истощенную войной, утратившую человеческий ресурс и психологическую выносливость и все отчетливее осознававшую, что диспаритет сил между нею и Германией угрожает стать непреодолимым.
Дипломатические документы редко бьют настолько мимо цели, как это случилось с Версальским договором. Слишком карательные для примирения, слишком мягкие для недопущения возрождения амбиций Германии, условия этого договора обрекли опустошенные европейские демократии на постоянную тревогу из-за непримиримой и реваншистски настроенной Германии, а также революционного Советского Союза.
При том, что Германия оказалась вне рамок послевоенного мироустройства, а Версальский договор не сформулировал четко мер по предотвращению возрождения ее амбиций, версальский порядок фактически стимулировал усиление германского ревизионизма. На деле помешать Германии воплотить на практике свое потенциальное стратегическое превосходство могли только дискриминационные условия, которые противоречили моральным убеждениям Соединенных Штатов и, в возрастающей степени, Британии. Едва Германия начала оспаривать условия договора, его соблюдение могли гарантировать лишь угроза безжалостного применения французского оружия и постоянное американское вмешательство в европейские дела. Ни того, ни другого не произошло.
Франция три столетия сохраняла Центральную Европу сперва разделенной, а затем единой – на первом этапе самостоятельно, потом в союзе с Россией. Но после Версаля она утратила такую возможность. Франция была слишком истощена войной, чтобы играть роль полицейского Европы, а Центральную и Восточную Европу вдобавок охватили политические процессы, манипулировать которыми Франция не могла. Оставшись в одиночестве против объединенной Германии, она предпринимала жалкие усилия по насильственному сохранению порядка, но оказалась полностью деморализованной при новом нашествии «исторического кошмара» после прихода к власти Гитлера.
Великие державы пытались институализировать свое отвращение к войне в новой форме международного порядка. Был выдвинут