хрипловатый голос позади меня отрывает от восторженного разглядывания моих новых апартаментов и заставляет развернуться.
– Потрясающе! Правда! Спасибо! – выпаливаю на одном дыхании. Мне действительно нравится.
– Зайди, замерзнешь. Ты раздета и с мокрой головой.
Голубые глаза топят мои. Море и солнце. Киллиан никак не меняется в лице, просто смотрит, закинув кожаную куртку на плечо, намереваясь уйти. А мне почему-то становится тоскливо от понимания этого факта.
Возвращаюсь обратно в спальню, детально осматривая и ее, пока взглядом не цепляюсь за шикарный письменный стол и стеллаж с книгами над ним. Медленно подхожу, проводя пальцем по корешкам, и невольно вздрагиваю. Любимые книги моей мамы. А сейчас и мои.
– Мама обожала именно эти произведения. Странно.
– Я знаю, – отрывисто рассекает воздух, разгоняя мурашки по моему телу. – Это твой дом, Тиффани. Располагайся.
– Ты помнишь, что обещал мне? – снова сталкиваемся глазами. – Не будешь доставать меня?
– Нет, – все так же холодно.
– И появляться здесь не будешь?
– Я обещал, что не буду тебя трогать. А появляться в своем крыле могу в любое время. Моя комната соседняя, – многозначительный взгляд на стену, затем снова ко мне. – Располагайся, Солнце. Сегодня я определенно буду думать о тебе.
От его прямолинейности сердце кровь гонит с утроенной скоростью. Хоггард не меняет свои эмоции даже сейчас, а просто выходит за дверь. Несколько минут в ступоре стою, не в силах пошевельнуться, а затем срываюсь с места и с облегчением обнаруживаю, что на плотном полотне есть замок. Закрываюсь и только сейчас перевожу сбившееся дыхание.
Прокручиваю в голове сцену в душе, и волна жара и огромного стыда оглушающе накрывает сознание. Я позволила. Я позволила! Никто ко мне не прикасался все это время. Никого не пускала. Всегда только ЕГО помнила. Только ЕГО любила. А сейчас так бессовестно предала.
Жёстко оседаю на пол, и слезы крупными каплями заливают одежду. Каких-то пара минут, и я снова рыдаю по центру комнаты, как это делала на протяжении многих дней, когда не стало мамы. Теперь нет и отца. Но сейчас я потеряла даже не родителей, а себя. Я оплакиваю себя, потому что я предала ЕГО.
Киллиан
Вылетаю из поместья на максимальных скоростях, оглушая всю округу ревом двигателя.
– Встретимся на старом месте, – бросаю в трубку, сбрасывая вызов не дожидаясь ответа.
Трясет, сука. Колотит аж до подрыва. Тело отказывается подчиняться. Сколько сил мне стоило, чтобы не завалить Барлоу на этой самой кровати посреди комнаты. Чтобы давить в себе все всполохи радости, когда ей понравилось. Чтобы просто никак и ничего не выражать.
На мать похожа капитально. Рвет меня это осознание. Но дерзости в этой мелкой занозе на всех наберётся.
Достигаю цели раньше, чем планировал. Но Майа уже здесь. Выходит