в кресле. – А какие еще среди убитых имеются? Светленькие есть?
Словесных портретов убитых не составляли. Логично – зачем? Чего их искать-то? Однако же, кто как выглядел, припомнили быстро – Ратное, чай, не Нью-Йорк, народу не так уж и много, все друг друга знают.
Не нашлось среди убитых блондинок! Ни одной. Красивые брюнетки, да, были, еще имелась шатенка и рыжая. А вот чтоб «цвета ржи»…
Ясно всё! По «масти» дев брали. Именно дев. Кто не подходил – ликвидировали без всякой жалости. Мальчиков, брюнеток, рыжих…
– Что же они, просто налетели и…
– Может, и так, – повел плечом сотник. – А может, дело хуже. Кто-то навел!
– Выходит, предатель?
– Я же сказал – может. Думать надо. Искать.
Десятники вышли, и Михайла вновь вытянул ноги. Задумался… да что тут думать-то? Ясно все стало – не просто на продажу дев брали, а скорее – под заказ! В дверь постучали…
Вошел юный ратник Ермил. Тот самый, что придумал про «цвета ржи». Приметливый, умный…
– Еще одну деву забыли, господин сотник!
– Как еще одну?
– Сама по себе она была. Без компании. Горька, Горислава, Горе луковое. Бабки Брячилавы приживалка – оторви да брось!
– А-а-а! – тут вспомнил и Михаил. – Та, что всегда со всеми лаялась да дралась? Красивая такая… и волосы – «цвета ржи»… А где пропала?
– Из Василькова по пути… Но, господин сотник… – Ермил замялся, покусал губу. – Горька такая, что и сама сбежать могла запросто. Было бы к кому.
– Вот именно – было бы. И все равно место пропажи установить надо. Может, там что найдем?
Косогор. Пахнувший медвяным разноцветьем луг с травою по пояс. Узенькая тропинка к реке, к омут-ку, к плесу. Краснотал, ива…
– Укромное местечко… – Сотник привязал коня.
Сопровождающие его отроки младшей стражи тоже спешились и следом за своим командиром спустились к реке, осматривая по пути каждую травинку. Обо всем подозрительном докладывали немедленно.
– Тут вот трава примята – видать, шли.
– Да не просто шли – волокли что-то.
– Что-то? Скорей, кого-то…
– Господин сотник! – один из парней выкрикнул громче других, подняв над головою… недоплетенный до конца венок, уже чуть подзавявший.
– Ну-у… – тщательно осмотрев венок, даже понюхав, Михайла задумчиво прищурился. – Точно какая-то дева…
– Так Горька же! А вон, вон еще – кольцо височное! Эвон, в траве блестит… Вот! Точно Горька!
Ермил протянул кольцо – три круглые узорчатые бусинки из серебра, сплетенные в одно целое. Изящно! Кузнечика работа… Наставника Тимофея… Дмитрия…
– Может, и она… Молодец, Ермил – глазастый! Ну, что встали? Дальше пошли.
За несколько лет, проведенных в образе средневекового подростка, Ратников и сам сроднился с этой эпохой, восприняв все привычки живших тогда людей. А в те времена все отличались приметливостью, все вокруг себя подмечали, не упускали ни одну мелочь – ведь от этого частенько зависела жизнь!
Вот