что в подобных случаях нам следует покупать их где-нибудь еще и что старик Стрингер и его сын имеют на то большее право. Это я посоветовал ему открыть торговлю, и, боюсь, он не очень преуспевает. То есть времени еще было мало. Он преуспеет, можно не сомневаться. Но поначалу приходится многое преодолевать. А посему нам следует содействовать ему насколько возможно. И когда возникнет нужда в каких-либо овощах или фруктах, было бы недурно, чтобы она возникала почаще, чтобы то или иное забывалось чуть ли не каждый день, и бедный старик Эндрю не лишился бы своего куска хлеба. На самом же деле боˊльшую часть того, что нам требуется, надо покупать у Стрингеров.
– Очень хорошо, любовь моя, это легко устроить, и кухарка будет довольна. Большое облегчение! А то она все время жалуется на старика Эндрю и твердит, что он никогда не приносит того, в чем она нуждается. Ну, старый дом уже далеко позади. Так что ваш брат говорил про больницу там?
– Ах, милая Мэри, обычная его шуточка. Делает вид, будто рекомендует мне открыть там больницу. Притворяется, будто смеется над улучшениями, которые я ввожу. Сидни ведь способен сказать что угодно, знаете ли. Он всегда говорит что угодно обо всех нас и всем нам. По-моему, мисс Хейвуд, в большинстве семей найдется такой шутник. В большинстве семей найдется кто-то, кто благодаря своим выдающимся способностям или силе духа имеет привилегию говорить что угодно. В нашей семье это Сидни, очень умный молодой человек и наделенный редкой обаятельностью. Он ведет светскую жизнь и никак не остепенится – это его единственный недостаток. Он все время то тут, то там, то где-нибудь еще. Я бы очень желал, чтобы нам удалось залучить его в Сэндитон. Мне бы хотелось, чтобы вы с ним познакомились. И его присутствие было бы так полезно! Молодой человек вроде Сидни с его щегольским экипажем и светским обличием… Вы и я, Мэри, понимаем, сколько респектабельных семейств, сколько заботливых матерей, сколько миловидных дочек могло бы это обеспечить нам в ущерб Истбурну и Гастингсу.
Они теперь приближались к церкви и подлинной деревушке Сэндитон у подножия косогора, на который им предстояло въехать, – косогора, поросшего деревьями и застроенного службами Сэндитон-хауса. Вершина распахивалась в долину, где в ближайшее время могли появиться новые здания. Долина эта была лишь ответвлением долины, покато спускающейся к морю, открывая путь маловодному потоку, а в своем устье обеспечивала третье удобное для жилья место, занятое домишками рыбаков.
Деревня состояла практически только из коттеджей, но дух новизны господствовал над ней, о чем мистер Паркер с восторгом сообщил Шарлотте: два-три наиболее презентабельных щеголяли белыми занавесками и плакатиками «Сдается внаем». А дальше, в маленьком зеленом дворе старой фермы можно было своими глазами увидеть двух дам в элегантных белых платьях, расположившихся с книгами в раскладных креслах, а когда они обогнули угол лавки булочника, из окна верхнего этажа донеслись звуки арфы.
Мистер Паркер упивался этими