Надень это. Поторопись, если не хочешь, чтобы тебя постигла та же участь, что и твоего прошлого хозяина.
Поднимаю голову и вижу напротив себя мужчину средних лет, с уже начавшими седеть темными волосами. Это тот, кого Алихан назвал Шамилем, и, кажется, он считает его своим помощником.
Шамиль пренебрежительно бросает мне какую-то оборванную холодную тряпку, которая должна будет заменить мне одежду. Она дырявая и совсем не согревает меня, но других вариантов прикрыть грудь у меня просто нет, поэтому я набрасываю эту вещь прямо на голое тело, стараясь хоть немного согреться и спрятаться от голодных взглядов этих дикарей, которые похабно продолжают пялиться на меня.
С ужасом вижу, как уже через минуту меня отстегивают от других девушек и ведут к свите воина, удерживая прямо за цепь. Я оказываюсь привязана к его рабам практически в самом конце колонны. Все эти люди выглядят просто ужасно. На них такие же оборванные вещи и старая поношенная обувь. Никто из них даже не думает мне хоть в чем-то помогать. Здесь каждый сам за себя, и я понимаю это очень скоро.
Я начинаю идти вместе со всеми, стараясь не упасть от слабости. За все это время я так и не получила ни капли воды, и теперь эта жажда просто убивает меня. Воины следуют на лошадях, их слуги ступают рядом на повозках, а рабы, как я, плетутся пешком. Я не понимаю, куда мы идем и зачем. В эту минуту я просто пытаюсь выжить.
Кажется, мы проходим просто огромные расстояния, пробираясь через леса и открытые просторы. От невероятного холода у меня сильно начинают стучать зубы, и я до хруста в плечах обнимаю себя руками, чтобы просто не окоченеть.
Но хуже всего не это. Все это время я иду босая, из-за чего то и дело наступаю на острые шипы растений или камни, что причиняет мне просто невероятную боль и жжение. Кажется, я уже очень сильно поранила ноги, но никого это не волнует. Благо от жуткого холода я уже практически не чувствую собственных ступней, и это действует на меня как местная анестезия.
Осмотревшись по сторонам, я постепенно понимаю, что только у меня здесь нет обуви. У остальных рабов имеется что-то подобное на ступнях, либо же они просто обмотаны тряпками и закреплены тонким подобием шнурков.
Совсем рядом со мной идут еще три молодые женщины. Кажется, они такие же рабыни, как и я. Мы не говорим с ними, однако одного только взгляда на них мне достаточно, чтобы понять, что они тут точно не по доброй воле.
В какой-то момент одна из женщин прекращает идти и просто падает на колени. Ее крик настолько вымученный и громкий, что тут же привлекает всеобщее внимание.
– Хватит! Я не могу идти больше. Не могу!
Из-за этой бедной женщины тут же замедляется шаг, и все оборачиваются на нее. Я понимаю, что нужно идти дальше, иначе мы привлечем к себе слишком много ненужных глаз.
– Вставай. Ну же, нельзя останавливаться.
Я подбегаю к ней и помогаю подняться, практически таща женщину из последних сил на своем плече, но она, точно сломанная кукла, отталкивает меня и падает на колени.
– Нет! Пожалуйста, дайте мне отдохнуть. Я