и рассказал вкратце его странную историю, теперь же я просил изложить ее подробней.
Мое любопытство было удовлетворено; воспроизведу ниже в основных чертах содержание его ответного письма.
Из Вашего послания (писал мой друг) я понял, что Вы хотите знать подробности о поздних годах жизни мистера Харботтла, одного из судей суда общих тяжб. Несомненно, Вы имеете в виду тот поразительный период его биографии, который надолго сделался предметом всевозможных «зимних сказок» и метафизических спекуляций. По случайности мне об этой загадочной истории известно больше, чем кому-либо другому.
В последний раз я осматривал это старинное фамильное гнездо более трех десятков лет назад, во время своего очередного приезда в Лондон. Как я слышал, за прошедшие годы та часть Вестминстера была существенно благоустроена, для чего многие сооружения предварительно пришлось снести. Будь я уверен, что этого дома больше не существует, ничто не помешало бы мне назвать улицу, где он стоял. Дальнейший рассказ может сказаться на стоимости его аренды, поэтому во избежание неприятностей мне лучше будет утаить эти сведения.
Как давно было возведено здание, я сказать не могу. Его относят к времени правления Якова I и строителем называют Роджера Харботтла, который занимался торговлей с Турцией. Я плохо разбираюсь в этих делах, но, поскольку все же побывал в доме, пусть и в период упадка и запустения, могу описать в общих чертах, что он собой представлял. Он был построен из темно-красного кирпича, дверной и оконные проемы отделаны пожелтевшим от старости камнем. Фасад на несколько футов отступал в глубину от общей линии, широкая лестница вела меж затейливых чугунных перил к двери, на которой под рядом светильников, среди завитков и узорных листьев, красовались две гигантские «гасилки», похожие на конические колпачки фейри, – в старину ими пользовались, чтобы потушить факел, лакеи, высадившие господ из портшеза или коляски у крыльца. Холл, с большим камином, был до самого потолка обшит панелями. С каждой стороны помещались две или три нарядные комнаты со старомодной обстановкой. Окна в них были высокие, с частым переплетом. За аркой в конце холла вы попадали на парадную лестницу – широкую и основательную. Имелась и черная лестница. Общая площадь окон, по современным меркам, была недостаточной для освещения такого большого здания. Когда я его впервые увидел, он уже долго пустовал и, помимо того, имел мрачную репутацию дома с привидениями. На потолках, по углам карнизов висела паутина, всюду лежал толстый слой пыли. К оконным стеклам в дождевых разводах и пыли уже полвека никто не притрагивался, и оттого сумрак внутри еще больше сгустился.
Впервые меня привел в особняк мой отец в 1808 году. Мне было тогда около двенадцати лет, и, как все дети этого возраста, я обладал впечатлительным воображением. Я озирался по сторонам, и сердце мое трепетало. Мы находились на месте тех самых событий, о которых я со сладостным ужасом слушал дома рассказы у камелька.
Мой отец, долго проживший