еще через 15 мы припарковались у главного здания. Прохладный, свежий апрельский воздух ударил в ноздри, разбудил последние спящие клетки мозга. Расплатившись с водителем, мы с дочерью закатили наши многочисленные сумки на досмотр. За лишний багаж пришлось заплатить несколько тысяч рублей, но их уже не было жаль. Наконец, все было пройдено, и мы очутились в зале ожидания. Волнение не покидало: впереди еще долгий шестичасовой перелет в Москву, а затем проверка виз и других документов для иностранного рейса. Я мысленно молилась богу, чтобы все прошло благополучно.
Вскоре объявили посадку на Москву. Еще через полчаса мы усаживались поудобнее в салоне. Хотя “поудобнее” это нельзя было назвать: рейс Иркутск – Москва никогда не был для меня удобным, это 6 часов сплошных мук и адских пыток – ни уснуть, ни растянуться в кресле, ни положить ногу на ногу.
Мы с дочерью заняли свои места, но из-за тесноты дышали в затылки впереди сидящим пассажирам, при этом получая удары в спину коленками позади сидящих. В конце концов, кое-как прижав ноги к себе и сев полубоком, стали наблюдать в иллюминатор, как самолет набирал высоту.
Через 3 часа мучений я все еще не сомкнула глаз, а мой ребенок свернулся клубочком и спал, положив голову мне на колени. Постепенно мысли куда-то унеслись, сладкая дремота овладела мозгом, что редко случалось со мной в самолетах.
Очнулась от голоса бортпроводницы: “Уважаемые дамы и господа, застегните, пожалуйста, привязные ремни, через 30 минут наш авиалайнер совершит посадку в аэропорту “Шереметьево”.
Наш стыковочный рейс “Аэрофлота” до Нью-Йорка вылетал через 2 часа. Мы с Ванессой быстро прошли проверку документов и очутились в зале ожидания внешних авиарейсов. Ценники в кафе и ресторанах светились немыслимыми по меркам сибирской глубинки цифрами: чашка кофе равнялась цене полноценного обеда во вкуснейшей столовой Иркутска.
– Мама, у меня в животе урчит, мы можем тут перекусить? – Ванесса смотрела на аппетитные круассаны на витрине.
– Может, в самолете пообедаем? Там обильно кормят, тем более скоро посадка. – Мне было действительно жаль таких денег на один кофе и круассан. Многолетняя привычка одинокой матери, выбивающейся из сил, давала о себе знать.
Дочь не настаивала: она привыкла к моему прагматизму. Оставив ее просьбу безответной, мы медленно направились к стойкам выхода на посадку.
– Мама, а как меня примут дочки Дина? Они не будут против нас? – похоже, этот вопрос мучил моего ребенка больше всего.
– Конечно, нет! Дин мне говорил, что они ждут нас, а Люси хочет подружиться с тобой. – Младшая дочь Дина была на год старше Ванессы, и мой жених страстно желал, чтобы дочери подружились и стали сестрами.
– А как я буду с ними разговаривать, я же не говорю по-английски?
– Научишься. Ты же будешь в языковой среде, а дети очень быстро учатся.
В зоне ожидания международных вылетов глаза разбегались от количества и разнообразия внешностей и национальностей пассажиров, в ушах звенело от обилия