своими руками, внешне она сама утонченность, а внутри хамство. Если бы темные волосы стали всемирной модой, на свете жилось бы значительно лучше. Это была бы самая полезная социальная реформа, какая когда-либо осуществлялась.
– Так что Ружена тоже, вполне вероятно, просто дурачит меня. – Клима пытался извлечь из слов Шкреты хоть какую-то надежду.
– Нет. Позавчера я осмотрел ее. Она беременна, – сказал доктор Шкрета.
Бертлеф заметил позеленевшее лицо трубача и сказал:
– Пан доктор, вы, однако, председатель комиссии, разрешающей аборты.
– Да, – сказал Шкрета. – В пятницу у нас заседание.
– Превосходно, – сказал Бертлеф. – И надо бы поторопиться с этим, ибо наш друг может не вынести напряжения. Я знаю, что в этой стране аборты разрешаются с трудом.
– С величайшим трудом, – сказал доктор Шкрета. – У меня в комиссии две бабы, представляющие народовластие; они страшны как война и потому на дух не переносят всех наших посетительниц. А знаете ли вы, кто на свете самые ярые женоненавистники? Женщины. Друзья мои, ни один мужчина, даже пан Клима, которому уже две женщины пришили свою беременность, не испытывает к ним такой ненависти, какую испытывают они к себе подобным. Как вы думаете, ради чего женщины вообще домогаются нас? Ради того лишь, чтобы уязвить и унизить своих сотоварок. Создатель вложил в сердца женщин ненависть к другим женщинам, ибо хотел, чтобы род людской размножался.
– Я постараюсь немедля простить вам ваши слова, – сказал Бертлеф, – так как хочу вернуться к делу нашего друга. В этой комиссии как-никак ваше слово решающее, и эти страшные бабы примут вашу сторону.
– Да, там мое слово решающее, но я все равно хочу бросить это занятие. Оно не приносит мне ни гроша. Маэстро, сколько вы зарабатываете за один концерт?
Сумма, названная Климой, явно произвела на доктора Шкрету впечатление.
– Нередко прихожу к мысли, что я мог бы подрабатывать музыкой, – сказал он. – Я вполне сносно играю на барабане.
– Вы играете на барабане? – с подчеркнутой заинтересованностью спросил трубач.
– Да, – сказал доктор Шкрета. – У нас в клубе рояль и барабан. В свободное время я играю на барабане.
– Великолепно! – воскликнул трубач, благодарный за возможность польстить главному врачу.
– Но у меня здесь нет партнеров, чтобы организовать настоящий оркестр. Разве что аптекарь довольно прилично играет на рояле. Раз-другой мы пробовали сыграться. Знаете что? – задумался он. – Когда Ружена придет на комиссию…
– О, только бы пришла! – вздохнул Клима.
Доктор Шкрета махнул рукой:
– Туда все с радостью приходят. Но на комиссии требуется и присутствие отца, так что вам придется явиться вместе с ней. А чтобы вам не приезжать сюда только ради этакой ерунды, вы могли бы приехать накануне, и мы вечером дали бы концерт. Труба, рояль, барабан. Tres faciunt orchestrum[1]. Если на афише будет ваше имя, аншлаг обеспечен. Как вы к этому относитесь?
Клима