стать глубиной,
Рыбам на радость стать черной волной…»
Злость черной волной поднимается в Агате. Пройти все это, все это – и глупо висеть на барельефе, как высохший водяной енот на свае моста! «Ну уж нет, – думает Агата, – ну уж нет!..»
Документ второй,
совершенно подлинный, ибо он заверен смиренным братом Оэ, дневным чтецом ордена святого Торсона, в угоду Старшему судье. Да узрит святой Торсон наши честные дела.
Сердце Агаты колотится, коленки ужасно болят, но сильнее всего болят ладони – Агата здорово шлепнулась ими о каменное ограждение гигантского балкона. Перила такие широченные, что, будь Агата с Мелиссой по-прежнему подругами, они отлично могли бы станцевать на этих перилах «пен-перикл», очень нежный и медленный парный танец, который танцуют только женщины, – единственное, что понравилось Агате у весельчаков. При мысли, что теперь ей надо каким-то образом вскарабкаться назад по барельефу и прорваться из Венискайла обратно на кухню к весельчакам, Агату пробирает дрожь. Несчастные дети-солдаты, и ужасный Веселый Майстер Гобрих, и бедная Ласка, которая, конечно, не сможет ее спасти, – все это встает у Агаты перед глазами. Нет, прорываться через весельчаков еще раз – это безумие. Агата вскидывает голову и понимает, что на прекрасный барельеф из пунцового кровяного камня она не сможет взобраться, даже если захочет, особенно сейчас, когда у нее так саднят ладони и так ноют коленки, да и сердце колотится от страха и усталости. «Но ведь пятый этаж был так близок!» – с горечью думает Агата.
Есть еще, конечно, жуткие Худые ворота,
да только час от часу не легче: во-первых, пойди найди их, когда сама едва понимаешь, где очутилась, во-вторых, это значило бы опять вернуться на второй этаж и все начинать сначала, а в-третьих, через Худые ворота никто еще не возвращался в Венисальт вот так, по своей воле. Но если оказалось, что Худые ворота – не единственный проход между Венискайлом и Венисальтом, может быть, есть еще двери?.. Должны быть еще двери, конечно, должны быть, и какие-то из них, может, ведут прямо на пятый этаж, может, какая-то из них приведет прямо в веселый город Азувим, – вот что думает Агата, – и она найдет эти двери, она обязательно их найдет, она даже знает как – ей просто нужна хорошая книжка, правильная книжка, вот и все. Дома она побежала бы в лавку слепого Лорио и все бы ему объяснила, и тут тоже должна быть книжная лавка или… или еще какое-то книжное место – преступникам, ссылаемым в Венисальт, разрешается взять с собой всего один рюкзак с вещами, но Агата не сомневается, что люди берут с собой книги, – значит, где-то же они ими меняются или где-то их хранят? Преступники! До Агаты вдруг доходит, где она оказалась. Убийцы, и воры, и торговцы икрой ундов, и похитители детей, и нарядные попрошайки с добрыми глазами, которые предлагают тебе написать свое имя на записке с золочеными краями «на счастье», а потом сжигают ее, и проглатывают пепел, и смотрят на тебя так, что ты счастлив подать им монетку, а дома выясняется, что у тебя пропал кошелек, – вот так счастье! А еще те, кто сговаривался против