Забил на меня и забыл, вычеркнул из жизни, едва не погубив моих двойняшек. Да, я прошла повторное обследование в обычной студенческой поликлинике перед отлетом, и там подтвердили: во мне развиваются здоровые разнояйцовые двойняшки, у них у каждого своя отдельная плацента, отдельное детское место. Я очень этому рада, ведь они не будут забирать друг у друга питательные вещества и прочее. Надо только самой хорошо питаться. А стипендию мне выписали такую, что проблем не только с питанием, но и со всем остальным быть не должно. А вредных привычек у меня нет. Так что должна выносить и родить без проблем.
Мама с папой пришли в ужас и от моего замужества, и от моей поездки по обмену. Мама долго винила и стыдила меня. Она – человек деревенский, простой, ей даже в голову не может прийти, что можно хорошо жить на стипендию, тем более в Америке. Она причитала и плакала, что я бросаю их, что забуду и останусь там навсегда, а еще не буду присылать денег. И как я ей не объясняла, что все не так, она меня не слушала.
А еще мама очень сокрушалась по поводу скоротечной свадьбы. Они мне там, в Сосенках многодетного вдовца приглядели, а я спутала им все карты… М-да… это они еще про мою беременность не знают, и не узнают, пока не прилечу обратно с детьми в собственную квартиру.
– Объявляется посадка на рейс…
– Наш! – в радостном предвкушении Веня подскакивает со скамейки. – Давай Кудряшкина, в новую жизнь!
Напоследок осматриваю зал ожидания. Кого я хочу тут встретить? Рустама? После всего, что он мне сделал, я его видеть не желаю!
Что ж? В новую жизнь? В новую, так в новую. Ничего, переживу. Справлюсь сама и с детьми, и с учебой. Все выдержу. А Рустам… Бог ему судья.
Глава 10. Случайные дети мажора
Два года спустя
Рустам
– Ребенка и жену! – непреклонен старый пердун.
Мой дед – полубезумный старикан в последней стадии деменции. Но ни один адвокат этого не признает. Ибо все уважают старика Громова.
Уже одной ногой в могиле, а вон все свои условия диктует.
Вокруг его постели сидит куча родственников. Я – единственный прямой наследник, после отца и матери. Их единственный сын. Остальные члены фамилии, ближнего и дальнего родства слетелись, как стервятники: авось перепадет и им что-то от миллиардов старого пердуна.
– Непутевый у тебя сын, Алексашка! – каркает дедок на папаню. – Не твой! Светка, коза дранная, небось рога тебе наставила, когда этого байстрюка в подоле принесла!
Родственники покатываются в приступе немого хихиканья, мама краснеет:
– Илья Викторович, ну что вы такое говорите, ну ей-Богу…
– Цыц! Коза дранная, – продолжает развлекаться мерзкий старикашка, – ты и передо мной своим задом вертела, когда у меня еще хоть что-то поднималось на твой зад!
Хихиканье в зале усиливается. Родственнички – тетки, дядья, братья и сестры, двоюродные, троюродные, и фиг знает сколькиюродные просто угорают над тем как старикашка размазывает нас по стенке, будто мы сопли какие, а не самая близкая его родня.
– Илья Викторович, – мама красная, точно разгрызла