бездельник и дармоед, но пьёт пиво как честный трудяга. Один из них даже кусок арматуры выдернул из-за пояса. Выступал Сухарев на ринге в полутяжелом весе, но за последний год поправился от снижения тренировочных нагрузок и весил слегка за сто килограммов.
Он сделал шаг вбок и двумя «крюками» слева и справа опустил ребят себе под ноги. Спортсмены от нокаута отходили обычно секунд за двадцать и, ковыляя, добирались до своего угла. Эти мужички не любили попов, но от этого спортивными не становились. Потому лежали мирно и дышали трудно. Просто не любили они церковников, поскольку бога нет, а эти козлы целыми днями молитвы читают, крестятся и дурят заблудшим головы. Бездельники хреновы.
В общем, постоял Сухарев над ними минут десять, покурил, потом собрал ребятишек в кучку, посадил на землю спинами к стене пивнушки, перекрестил их и пошел в гостиницу. На душе нехорошо было. Поступок-то в принципе натурально греховный. Господь велит любить всех как он сам. А Сухарев почему-то уже сколько лет пытается с любовью относится к наглецам и дуракам, но не может. И потому не быть ему большим сановитым протоиереем никогда. Сам Господь его в этот сан и не рукоположит. Утром он дождался настоятеля Автандила в ризнице и попросил.
– Прими покаяние моё, святой отец.
– Ты же мне говорил, что в Челябинске исповедовался и Господь отпустил тебе грехи через протоиерея Даниила.
– Я вчера сорвался. Нечаянно побил трёх работников лесопилки. В пивной. Вышел покурить после трёх кружек, а они оскорбили меня и церковь, да и религию вообще. И драться полезли первыми. Я оборонялся.
– Не пришиб никого? Ты же кандидат в мастера. Тяжелый вес. Не в рясу облачён был?
– Я что, нездоров на голову? – ухмыльнулся отец Илия. Вечером в свитере и куртке пошел пить пиво. В кепке. Господь не против пивка. Не грех это. А вот то, что я не сдержался и рукоприкладство совершил – плохо. Надо было уйти просто.
Автандил насупился – Оскорбили господа. Хоть и неверующие – негоже это. Любого человека оскорблять – от сатаны это. А хаять церковь, религию и Господа, не ведая ничего о вере и Создателе, – вообще глупость и хамство. Дурь в башке ещё можно принять мирно. Природа дала такой ум – сама глупца и охолонёт. А вот хамство требует наказания. Твоим кулаком Всевышний их наказал. То, что они атеисты – Господу безразлично.
Думаю, что тяжкого греха в поступке твоём нет, иерей. Покаяние твоё принимаю волею Господа нашего Иисуса и после него совет даю, как снять с души тяжесть. Вижу, что ты страдаешь даже от справедливого, но нелицеприятного деяния. Пойди поэтому в эту пивную. Это явно их второй дом. Там ты их точно найдешь. И извинись. Сгладь вину. Тогда станет тебе легче и душа успокоится.
Он покрыл склонённую голову Илии ладонью левой, а правой перекрестил его. – Пойди, омовение сделай в купели. Лицо омой и руки. Причастись после оного, – Автандил задумался. – Но епитимью я тебе, отец Илия, таки