с него пыль. Каин не одобрял то, что происходит у него прямо на глазах, но и не мог ничего поделать, он всего лишь маленький мальчик, даже имея большое желание, он не справится с сотнями вооруженных солдат в латных доспехах.
– Это всё из-за вас… Из-за тебя…
– Что? Я не расслышал, Малдок, повтори пожалуйста. – Каин не понял, что сказал Малдок, однако он почувствовал ненависть, исходящую от него, поэтому насторожился и решил не подавать вида.
– Кролхарские твари. Как я их ненавижу. – Малдок был очень зол. Он не мог сделать совершенно ничего и от этого он становился всё злее и злее. Наверное, уже ничто не могло успокоить его.
– Слушай, мне жаль, правда. Я хочу помочь, но не знаю как, скажи, я сделаю всё что угодно.
– Заткнись! – Малдок уже не мог сдерживать свою злобу, его голос сорвался на крик, а ладони сжались в кулаки так, что побелели костяшки.
Каин был явно поражен такой реакцией Малдока. Он не ожидал, что его ненависть распространится буквально на всех кролхарцев, но вступать в спор, и тем более развязывать драку он не хотел, Малдок всё ещё был другом и поэтому Каин старался сгладить углы. Он просто замолчал и стал наблюдать за церемонией вместе с Малдоком.
Два мальчика просто стояли и молча ждали, когда маму одного из них казнят. Усугублялось все атмосферой, которую создавал оркестр игравший странную, совершенно неуместную музыку и стражники, бьющие людей просто из-за того, что им не понравилось, как на них посмотрели.
Наконец, на эшафот стоящий в центре площади, вывели мать Малдока. По щекам мальчика прокатилась слеза. Пока имперский наместник оглашал приговор, сфабрикованный по одним лишь предубеждениям имперской власти, стало ясно, что маму Малдока приговорили к колесованию с последующим отсечением конечностей. Женщину уложили на колесо, расположив руки и ноги максимально широко. Палач подошел к ней и взяв большую деревянную дубину начал примеряться к разным конечностям, выбирая, с какой начать. Выбрав спустя пару мгновений правую ногу, палач с большой траекторией нанёс сильный удар, от которого нога женщины явно приняла неестественное положение, а хруст костей был настолько громким, что его услышали люди в первых рядах, даже не смотря на играющий оркестр. Но женщина не издала ни единого звука, она держалась стойко, как настоящий воин. Единственным, что выдавало её страдания была испарина на лбу. Палач перешел к левой руке и начал готовиться к нанесению следующего удара. Однако, с уст женщины сорвался крик.
– Малдок!!!
Палач нанес следующий удар, снова хруст костей и стойкое молчание женщины, которое уже вызвало восхищение и уважение у стоящих рядом солдат.
– Малдок!!! Это они убили твоего отца! Девять лет назад, на этом самом месте!
Палач нанес ещё один удар по левой ноге. Конечности женщины содрогнулись и слегка приподнялись вверх, после чего вновь опустились вниз. Стало понятно, что, не смотря на всю стойкость, женщина