и одета, но и в том, чтобы она получила приличествующее ее статусу воспитание.
Супруга кладет свою ладошку на его плотно сжатый кулак, призывая к прекращению спора.
Самохвалова же обижается:
– Да неужто, Александр Денисович, вы меня в чем-то упрекаете? Будто не знаете, что приглашала я к девочкам и учителя танцев, и учителя музыки. Да что же я могу поделать, если это им не интересно? Они и за книжки-то вон совсем не берутся.
Похоже, прежняя Наташа предоставляла тетушке решать этот вопрос по собственному усмотрению, потому что моего мнения спросить никому не приходит в голову. И потому, когда я подаю голос, гости смотрят на меня с изумлением.
– Мы, тетушка, тогда еще очень молоды были и пользы таких занятий не понимали. Сейчас – дело другое. Мы с Софи рады будем, если занятия возобновятся.
Кузина моя вздрагивает, но не возражает. Уже хорошо.
Не могу сказать, что я люблю учиться, но и слыть глупой провинциальной барышней мне совсем не хочется. К тому же, я люблю читать.
В обращенном на меня взгляде тетушки проскальзывает негодование. Но, понятное дело, ругаться со мной при гостях она не станет.
– Вот, и Наташенька согласна, – подхватывает доктор. – Молодым девицам не только вышиванием да кружевоплетением заниматься нужно.
Татьяна Андреевна цедит сквозь зубы:
– Да разве я возражаю? Только хороших учителей еще поди найди.
Стараясь сгладить резкость мужа, Настасья Константиновна предлагает:
– Какие-то уроки ваши девочки могли бы брать вместе с Верочкой. У нас хороший учитель танцев и музыки. А еще два раза в месяц приезжает художник, и Верушка уже отлично рисует. Вам только нужно будет пригласить учителей по французскому и немецкому языкам.
Самохвалова кивает, хоть и без особого восторга. А Верочка, кажется, радуется. Выражение же лица Софии мне не видно – мы сидим по одну сторону стола.
Но поскольку гнев тетушки я уже все равно вызвала, я решаюсь еще на одну просьбу:
– Татьяна Андреевна, а как было бы хорошо, если бы нам какие-нибудь книги из Петербурга прислали, из тех, который сейчас в столице читают.
Бельский улыбкой одобряет мой интерес, а вслух обещает пока прислать что-нибудь из своих запасов. Молчавшая до сей поры Вера говорит, что подберет то, что особенно понравилось ей самой.
Тетушка хмурится и вздыхает. Вполне могу ее понять – наверно, такие уроки – дело не дешевое. Ну, ничего, привыкнет!
7. На следующее утро
Утром я обнаруживаю, что дверь моей комнатенки заперта. И это так удивительно, что первые пять минут я просто стою перед ней в стопоре и ничего не предпринимаю. Интересно, кому понадобилось ее запирать?
Потом перехожу к действиям. Сначала стучу по дверям тихонько, но не получив ответа, принимаюсь барабанить всё громче и громче.
Можно, конечно, попытаться выбраться через окно. Но, во-первых, этаж не первый, а второй, а потолки здесь высокие. А во-вторых, не пристало благородной девице вести