металла, хруст костей, треск рвущейся ткани, лопающихся мышц, чавканье, падение с высоты чего то с глухим звуком. Альфонсо подскочил к окошку, вцепился в решётку руками, пытаясь разглядеть, что там происходит на стене, когда услышал тихий, бесцветный и испуганный голос Лилии:
–Не подходи к окну, они тебя почуят.
Альфонсо отцепился от окна, сел на свою солому, и услышал тихий, жалобный голосок, Лилии, больше похожий на мышиный писк:
– Обними меня, мне страшно…
Делать этого не стоило, это было понятно изначально, на всем протяжении пути к лавке – все три шага, но умный мозг проигрывал мозгу древних животных, который заставлял людей сбиваться в стаи при опасности. Ширина лавки не позволяла комфортно расположиться даже одному человеку, по этому Лилию пришлось сдвинуть так, что она практически уперлась носом в стену, а многочисленные волосы ее накрыли голову Альфонсо шелковистой чернотой, и все равно почти половина его тела висела в воздухе, балансируя на грани жизни и падения. Он вцепился в хрупкое девичье тело, обхватив его за талию; бедняжку Лилию трясло от страха, словно в лихорадке, она вцепилась в его руку мертвой хваткой и моментально перестала дрожать. Альфонсо попытался изменить неудобное, висячее положение и случайно толкнув ее, припечатал лбом в стену.
– Ай, – вякнула ведьма, и вцепилась в руку еще сильнее.
Альфонсо не хотел это признавать, даже сам себе, но факт остается фактом – ему стало не так страшно слушать омерзительный хруст костей, который услужливо приносил им ветер и впечатывал прямиком в голову, вот только часть мужского организма отреагировала на такой тесный контакт с дамой по своему, не вовремя но закономерно, и Лилия это почувствовала. Она вдруг снова начала дрожать, гладить держащую ее руку, и ничего хорошего это не предвещало.
– Спасибо, – выдохнула она на сбивающемся дыхании, – ты не представляешь, как страшно быть одной в этом склепе, слушать эти крики каждую ночь…
– Очень хорошо представляю, завтра я будут там в качестве непосредственного участника.
– Это жутко. Завтра я буду слушать твои вопли…
А потом у ведьмы словно плотину прорвало: резко повернувшись, она снесла Альфонсо с лавки, и не успела пройти боль от удара обожженной спины о каменный пол, как Лилия уже сидела на нем сверху, крепко сжав бедрами, словно боялась, что он сбежит.
– Альфонсо, я люблю тебя, – затараторила ведьма громким, горячим шепотом, – люблю с того самого момента, как увидела в лесу – такого красивого, беспомощного и в бреду…
Не успел Альфонсо очнуться, как она вцепилась своим ртом ему в губы, едва не прокусив их, попыталась разорвать на нем камзол – его единственную одежду, но сил ей не хватило, и Лилия принялась расстегивать его дрожащими руками.
– Чего ты делаешь, ведьма?
– Какой же ты все таки болван тупой.
И она принялась покрывать поцелуями его шею и грудь, чмокая при этом так, что казалось, в темноте, что она что то ест.
– Чертова