Тесс. Она изумлённо произнесла что-то вроде «Кё фэт ву?» и тут же переспросила:
– Чем занимаетесь? – Переводя взгляд с Леннокса на Алеа, она добавила: – Я не помешала?
– Нет! – слишком уж энергично возразила Алеа.
Леннокс отложил стеклянный шар и снова занялся испорченным тросом.
– Мне нужно позвонить родителям, – сказала Тесс и удалилась в каюту.
Алеа замесила тесто для печенья, вылепила из него маленькие якоря и выложила на противень. Между ней и Ленноксом повисло неловкое молчание, но она невозмутимо продолжала заниматься печеньем. Наконец она сунула противень в духовку, установила нужную температуру, захлопнула дверцу и вымыла руки.
– Алеа… – Леннокс вдруг оказался совсем рядом. – Что происходит?
– Что? Нет, ничего… я…
– Ты уже несколько дней сама не своя. – Леннокс попробовал поймать её взгляд, но Алеа упорно смотрела на свои ладони, отточенными движениями натягивая перчатки, чтобы скрыть волдыри. – Ты злишься?
– Нет. – От близости к нему её сердце забилось быстрее. – Всё в порядке.
Леннокс постоял в нерешительности и добавил:
– Я думал, что мы… друзья. Но, очевидно, ошибся.
– Я… – начала Алеа, но сразу замолчала.
Леннокс в ожидании смотрел на неё, а потом развернулся и вышел из салона.
Алеа осталась одна. Сердце колотилось так, что пульс отдавался в ушах. В груди больно кололо.
Она подошла к своей каюте и, остановившись возле двери, прислушалась. Тихо – наверное, Тесс уже закончила говорить с родителями. Алеа вошла в маленькую комнатку и закрыла за собой дверь. Тесс лежала на верхнем этаже их общей двухъярусной кровати и с угрюмым видом смотрела в мобильник.
– Что с тобой? – спросила Алеа. – Проблемы с родителями?
– Я только что сказала маме, что завтракала с папой в нашем любимом кафе. Мама спросила: «В вашем любимом кафе? Я думала, его закрыли на всё лето? Ты ведь в прошлый раз так сказала!» – Тесс протёрла глаза и, качая головой, пробормотала что-то на французском. – Я едва выкрутилась. Моя ложь стала такой огромной, что я уже сама не помню, когда и о чём врала.
Родители Тесс собирались разводиться и не общались друг с другом. Маме Тесс говорила, что живёт у отца, а отцу рассказывала, что живёт у мамы. А сама бороздила моря и океаны! Не менее страстно, чем Алеа, Тесс любила жизнь на парусном судне и свободу, которую ей дарил «Крукис», и ни в коем случае не хотела, чтобы её тайну раскрыли. Однако ложь давалась ей всё труднее.
– Сочувствую! – вздохнула Алеа и попыталась сосредоточиться на проблеме Тесс, хотя на самом деле пришла сюда поговорить о Ленноксе. – Тебе, должно быть, очень трудно?
– Можно сказать и так, – поморщилась Тесс. – Кроме того, это полный отстой – так обманывать своих родителей. Знаешь, вообще-то они у меня клёвые.
Алеа очень хотела помочь Тесс. Они стали близкими подругами, и не только потому, что оказались единственными девочками на борту и делили одну каюту.
Тесс склонила голову набок:
– А