все стены аудитории, застыв на картинах.
– Ничего себе! – выдыхает Дима, нервно сжимая и разжимая свои вспотевшие кулачки.
– Как видите, вот так у нас обстоят дела… – кашлянув, изрекает директор.
Тётя Анфиса вплотную подступает к ближайшей к ней картине и вглядывается в одно из лиц. Оно не двигается. Совсем. Будто нарисованное, но при этом невооружённым глазом видно, насколько оно чужеродно на этом портрете.
– Я не чую, откуда идёт запах вредителя, – тихо говорит Ольга, старательно принюхиваясь к воздуху вокруг.
– Я его вообще не ощущаю, – признаюсь я. В аудитории пахнет лишь старой рассохшейся древесиной, мелом, свежевыкрашенными полами и едва уловимо – металлом, но ничего подозрительного.
– Так и я о том же, – старшая сестра чуть ли не носом утыкается в картины.
– Не может такого быть, чтобы запаха не было, – раздражённо шипит Анфиса. – Вы, пигалицы, совсем не умеете чутьём пользоваться. А если не умеете, то зачем было тогда сегодня в помощницы напрашиваться, а? Проку от вас никакого!
Мы с сёстрами сразу же обиженно поджимаем губы, но ответить нам особенно нечего, потому что тётя права – наше чутьё ещё слишком слабое, и пользоваться мы им умеем довольно посредственно. И, похоже, в данной ситуации имеющихся у нас возможностей попросту не хватает.
Зато Анфиса, довольная, что ей удалось уязвить нас, задирает нос и начинает расхаживать по аудитории, вынюхивая запах гнили как охотничья собака. Это продолжается минуту, две, три – и вот мы уже не без злорадства наблюдаем, как постепенно на лице тёти самоуверенность сменяется неверием, а затем уже и хмуростью.
– Здесь ничего нет, – наконец заявляет она.
– А я что говорила! – сразу же восклицает Ольга – и получает в ответ испепеляющий взгляд Анфисы.
– Может оказаться, что вредитель засел в этой школе гораздо глубже, чем я думала, – тем временем продолжает тётя с нарочито серьёзным видом. – Если его нет в этой аудитории, это значит, что он разросся до таких размеров, что вполне способен безобразничать в разных помещениях.
– А может, он просто там, – Лерочка указывает пальцем вверх, – под потолком?.. И мы ничего не чуем отсюда.
– Это тоже не лишено смысла, – неожиданно соглашается Анфиса и начинает снимать у себя с пояса различные травяные скрутки, раскладывая их на одной из парт. – Раз вы напросились на эту работу – вот и будете этим заниматься. Давайте приступайте. Найдите мне древоточца или хотя бы избавьтесь от этих лиц.
Мы с Олей одинаково кривим губы, но делать нечего. И правда: сами ведь хотели, чтобы нам доверили сложное дело – значит, возмущаться не имеем права.
Пока Анфиса, с удобством расположившись за партой, любуется своим маникюром, всем видом демонстрируя нам, как ей глубоко безразлично, что мы будем делать, мы с Олей снаряжаем Лерочку подожжённой скруткой из полыни и отправляем бегать по всему помещению.
– Гляди внимательно, – кричу я вслед